Захотят пробудить утраченные воспоминания…

Но – вспомнит ли он?

И другой вопрос – хочет ли он вспоминать?

Не сказать, что Костя был «против», но и не особенно «за». Он чувствовал, что его могут заполнить, как порожний сосуд – некой жидкостью.

Но вдруг ему не понравится то, что он услышит?

Что если пустой графин зальют не вином или родниковой водой – а протухшим молоком или еще чем похуже?..

С другой стороны, не вечно же следовать за Тимуром. Надо учиться ходить самостоятельно…

Запиликал телефон – высокая соловьиная трель. Элизе глянула на экран, нахмурилась и прикрепила смартфон к магниту на приборной панели.

Ответила по громкой связи.

– Да.

– Возвращайся, – послышался баритон Рафа.

– В чем дело? До участка осталось всего ничего…

– Это срочно. – И Раф повесил трубку.

Рихтер удивленно уставилась на экран. Видимо, в самом деле неотложно – раз напарник не мог подождать, пока она передаст детей.

В принципе, по протоколу, им нельзя расходиться: из-за станции рации, которая находилась в машине. Если Рафаэль попадет в переплет – он не сможет быстро вызвать подмогу. И если с ним что-то случится – это будет ее вина.

Но при этом ситуация явно не сверхсерьезная: иначе бы он запросил помощь с мобильного телефона. Элизе, конечно, потом влетело бы за нарушение инструкций, но…

Что же произошло?

Рихтер включила левый поворотник и начала разворот.

Может, что-то стряслось с той пожилой фрау? – подумала она.

Приступ? Бабушка сильно разволновалась – в ее возрасте это опасно.

Однако голос у напарника звучал нейтрально, слабо и бесчувственно – как у робота-переводчика… А ведь Рафаэль энергичный и эмоциональный, полная ее противоположность…

Если с фрау – беда, Раф был бы взбудоражен – и Элизе бы это услышала.

Странно…

– В чем дело? – спросил Тимур, когда заметил, что они едут теми же улицами.

Костя объяснил, что они возвращаются. Тимур помрачнел.

– А она не могла сперва отвезти нас в участок?

– Ты хочешь, чтобы я начал с ней спорить о том, куда ей ехать?

Тимур защурился вдаль. Затем сдвинулся в центр, чтобы лучше разбирать дорогу.

Он явно напрягся.

Рихтер хмурилась и недоумевала. Перебирала в уме различные варианты, почему Рафаэль позвонил.

Костя поддался общей атмосфере.

Ощущение безопасности и комфорта смахнуло, как пыль. Пространство внутри машины сузилось, стало теснее.

Сама собой поднималась тревога – хотелось сделать хоть что-то, лишь бы снять напряжение.

Сперва Костя сопротивлялся давлению, но потом тоже наклонился вперед – и начал вглядываться вместе с Тимуром. Они как раз подъезжали к парку – и он раньше всех увидел знакомого полицейского.

Раф, сгорбившись, замер на углу перекрестка – и смотрел в их сторону. Бабушки рядом не оказалось.

Зато вблизи него в позе хозяина стоял молодой симпатичный мужчина. Он был среднего роста, в нарядном черном костюме-тройке и бардовой рубашке…

Странность была в том, что он обнимал полицейского то ли за плечо, то ли за шею – как закадычного приятеля. А Рафаэль при этом в три погибели согнулся, чтобы мужчине не пришлось слишком высоко задирать руку…

Тимур побледнел, шумно выдохнул. Схватился за спинку переднего сиденья.

– Это он! – резко сказал Тимур. – Тот, второй!

– Какой еще второй? – не понял Костя.

– Переведи ей! Быстро! Это наш похититель! Нельзя к нему приближаться!

Они находились в ста метрах от перекрестка.

– Эм… – Костя растерялся. – Фрау полицейская… Тот человек рядом с вашим напарником… Тимур сказал, что это наш похи…

В этот момент мужчина снял с плеча Рафаэля руку – и тот, как опрокинутый манекен, рухнул на асфальт. Полицейская фуражка вылетела на проезжую часть – и осталась лежать там белой кляксой…

Затем мужчина протянул в их сторону обе ладони – и сделал ими движение, как будто что-то подбрасывал…

Автомобиль пнуло снизу.

Лобовое стекло заполнилось серым облачным небом, потом перевернутой вверх тормашками улицей, а в конце – машина с ужасной силой грохнулась о землю.

Костя заметил, что Тимур прикрыл голову руками. Сам же он чуть не свернул шею при падении о крышу.

В глазах заискрило.

Авто закрутилось, заскользило по асфальту.

Крыша страшно скрежетала – и отдавалась в ушах болезненной какофонией. Машина медленно приближалась к перекрестку.

Железный привкус – рот наполнился кровью. Из носа брызнуло – залило кремовое сердце.

Костю замутило. Боль была жуткая – ему показалось, что он сломал пару позвонков.

Он выгибал спину и стискивал зубы. Отчаянно ждал, когда ад поутихнет.

Костя ничего толком не видел. Вдобавок убивало непрекращающееся вращение автомобиля – все внутренности выворачивало кружению в такт.

– Костя! – Над ним склонился встревоженный Тимур – у него была разбита губа. – Ты живой?! Сколько пальцев?!

Костя неразборчиво промычал.

В глазах двоилось, сильно тошнило. Боль не отпускала.

– Костя!

Наконец машина прекратила юлить. Она остановилась невдалеке от перекрестка.

Тимур выглянул в разбитое окно и выругался. Повернулся к Косте и легонько потряс его за плечи.

– Давай! Нужно бежать! Слышишь?!

Тряска отдалась перезвоном в висках.

Все побелело. Костя зажмурил глаза.

– Ты слышишь?!

Костя слабо кивнул. Лишь бы отвалили и больше не трогали.

– Тогда открывай со своей стороны дверь! Ты понял?! И беги!

Костя кивнул.

– Открывай же чертову ДВЕРЬ! – Тимур подтолкнул его к выходу. – НУ!

Костя кое-как приподнялся.

Открыть дверь, ладно… Справимся.

Он устремился к ручке.

Из-за перевернутого состояния автомобиля она оказалась совсем не там, где Костя рассчитывал ее найти. И дергалась с другого конца.

Прошла целая вечность, прежде чем Костя ее нашел – и разобрался, в какую сторону тянуть.

Он отпер дверь.

– Стой… Нельзя… – вяло отмахивалась Рихтер.

Тимур возился с ее кобурой. Элизе пыталась остановить его руки, но ей в ее положении – она застыла подвешенной из-за ремня безопасности – помешать Тимуру было сложно. Вдобавок ее крепко приложило подушкой безопасности.