— Друзья! — крикнул он во весь голос, обращаясь кпублике. — Я Герман! Я автор этой пьесы! Вернее, не этой пьесы, а той,которая тут не шла. Но меня обманом заманили в автобус и заставили дышать ртом!

— Ребята, а трусы снять? — крикнула из залакакая-то бесшабашная дамочка. — Давайте, не останавливайтесь!

И тут зал грохнул. Публика хохотала так, что в лампахнакаливания дрожали язычки. Потом кто-то несколько раз хлопнул в ладоши, другойподдержал его, и наконец публика разразилась громовыми аплодисментами.

— Кланяйся, — крикнула Лайма Герману, пытаясьперекрыть поднявшийся шум.

— Но я тут ни при чем!

— Раз хлопают, надо кланяться.

Вся честная компания тем временем убралась за кулисы.Медведь с Корнеевым проворно оделись, Бондопаддхай забрался по боковой лесенкена сцену и теперь бегал вслед за возбужденной Лаймой, выкрикивая гневные слова.Пудумейпиттан следовал за ним, извергая из себя сто неразборчивых слов вминуту.

Специальный корреспондент газеты «Столичные штучки»,присутствовавший на премьере, опустил голову и азартно строчил в своемблокноте: «Мы все говорим на разных языках, рядимся в разные одежды. Живем,совершая нелепые поступки и обнажая душу и тело перед абсолютно незнакомымилюдьми. Кто-то предъявляет претензии к работе правительства иправоохранительных органов, кто-то занят только собой и своими личнымипереживаниями. Но если мы не задумаемся о будущем, о том, куда нас ведутстрашные научные открытия, не станем заниматься самосовершенствованием, своимдуховным развитием, всех нас в конечном итоге ждет ядерная катастрофа».

— Он заподозрил неладное, — заметил Корнеев, имеяв виду Бондопаддхая, которого они завели пообедать в маленький, но весьмареспектабельный ресторанчик. — Почувствовал, что в театре было что-то нето.

Пророк и в самом деле сидел хмурый и раздраженный, словногосударственный чиновник при исполнении, и ковырял вилкой крабовый салат.Лайма, которая вообще не чаяла, что им удастся завершить эпопею с выступлениемперед «верующими», напротив, находилась в приподнятом настроении.

— Пусть думает, что хочет, — ответила она, —но первый пункт программы мы выполнили.

— Ценой невероятных усилий, — добавилКорнеев. — Теперь-то мы точно знаем, что за этим типом ведется настоящаяохота. Мы из кинотеатра «Спутник» еле ноги унесли.

После представления, данного в театре «Галлюцинация», передними остро встал вопрос отсутствия денежных средств. Корнеев вздохнул и сказал,что ситуация критическая, и это развязало ему руки.

— Я перевел немного денег на одну из наших пластиковыхкарт, — сообщил он.

Лайма даже не спросила, откуда он их взял. И у Медведяничего не стала спрашивать, когда тот отправился, как он сам выразился,добывать не засвеченный транспорт. «Лишний контроль может только навредитьделу», — решила она. Как говорится: чем меньше знает командир, темпреданней ему солдаты.

Медведь пригнал к ресторану симпатичный миниавтобус ипохвалился:

— Даже документы на него есть.

Бондопаддхай забрался в салон, упал на заднее сиденье игромко известил Лайму:

— Я должен вступить в контакт со своимипоследователями. Вы не дали мне сойти к людям.

— Тоже мне, Будда хренов, — проворчалКорнеев. — Сойти, видишь ли, ему не дали.

А Медведь обернулся к нему и немедленно заявил:

— Мы — твои последователи. Чего тебе еще надо?

Бондопаддхай посмотрел на него исподлобья и пошевелилбровью. Лайма поспешила заверить пророка, что все идет по плану и у него ещебудет время пообщаться с народом.

В настоящий момент путь их лежал на Тверскую улицу. ВедьДубняк четко сказал — если оборвется телефонная связь, в тот же день в семьвечера их будет ждать либо он сам, либо его помощник Вадим возле Центральноготелеграфа. Время поджимало, поэтому завезти Бондопаддхая в гостиницу они уже неуспевали.

— Борис Борисычу не понравится, что мы притащилиподопечного с собой, — вслух подумала Лайма.

Корнеев, который уселся за руль, беспечно откликнулся:

— А мы его не станем из машины доставать, пусть сидиттут, в окошко смотрит. Спроси, как ему столица нашей Родины, нравится?

Лайма с сомнением взглянула на Бондопаддхая и решила, чтолучше ни о чем не спрашивать. Пудумейпиттан вообще не интересовался красотамигорода — он забился в угол и смотрел четко на свои коленки.

— Странный народ, — пожал плечами Медведь. —Если бы я поехал путешествовать, то уж все обсмотрел бы.

Он вспомнил, как возил маму в Венгрию, как они жили вгостинице возле озера и ходили по вечерам гулять по городу. Все-всерассматривали, на каждую мелочь обращали внимание… А эти?

— Индусы вообще не как мы, — согласился Корнеев сознанием дела.

— Он европеизированный индус, — напомнилаЛайма. — Учился в Лондоне.

— Ага, втиснулся в ту самую щель между Востоком иЗападом, о которой все мы наслышаны. Кстати, парковаться тут негде, придетсясвернуть в переулок.

Они действительно свернули и встали перед учреждением, изкоторого выходили озабоченные люди.

— Все оставайтесь на своих местах, — в очереднойраз взял на себя инициативу Медведь, — а я пойду на разведку.

— До семи еще десять минут, — напомнила Лайма.

— Ничего — похожу, осмотрюсь.

Только очутившись в толпе возле телеграфа, Медведьсообразил, что не помнит в лицо помощника Дубняка. Он видел его мельком вкоридоре, когда тот уводил Лайму, но больше, конечно, смотрел на нее, чем нанего. Корнеев тоже его вряд ли помнит. Медведь немного подумал и решил, что нестанет возвращаться к машине и пускаться в объяснения. Попробует справитьсясам. В конце концов, может, на встречу придет Дубняк. Да и Вадим, как бы онсейчас ни выглядел, обратит на себя внимание. Хотя бы тем, что станет слонятьсявозле входа.

Бондопаддхай, которому не объяснили причины задержки, закрылглаза и делал вид, что дремлет. Его помощник сидел тут же, как статуя,олицетворяющая покорность. Корнеев достал ноутбук, мобильный телефон, черезкоторый подключался к сети, и погрузился в нирвану. Одна только Лайма не знала,куда себя деть — постоянно смотрела то на часы, то в окно. Но было слишкомдалеко, чтобы увидеть что-нибудь стоящее.

— Уже четверть восьмого, — сообщила она Корнеевучерез некоторое время.

— Мг-м, — ответил тот, не поднимая глаз.

Лайма вздохнула. Вот только что был человек — и нет его.Сидит приставка к компьютеру, даром что хорошо выглядит.

— Половина восьмого, — обеспокоенно заявила она,сдерживая порыв встать и идти.