– Условия жизни оказались жестокими, но самое неприятное было в том, что капитан Яковлев получил приказ натренировать как можно большее количество оборотней. Так что оставшихся самцов стали вынуждать спариваться с самками чаще, чем на воле. Тех, кто сопротивлялся или отказывался – убивали. Но старшие решили, что сильно поредевший клан должен восстановить свою популяцию. Они приказали всем подчиняться требованию людей. Мы взрослеем быстро… Полугодовалый волчонок по развитию – как двенадцатилетний ребенок. А в лагере, несмотря на плохие условия, почти никто из выводка не погибал. Так что уже через полгода молодняка было много, и его начали тренировать, готовя к диверсионной деятельности. Капитан Яковлев доложил о первых успехах. Прибыла комиссия, которая убедилась в перспективах военного применения оборотней, так что капитану дали добро на дальнейшую работу с кланом.

Во снова надолго замолчал. Милада боялась расспрашивать, чтобы не прерывать такое необычное повествование. Подумать только, в лагерях НКВД готовили оборотней! Для диверсионных операций! Милада представила себе партизанский отряд, состоящий из оборотней, и поежилась. Мда… Круто было бы. Бойцы, способные в буквальном смысле слова раствориться в чаще.

– Это место находилось в глухом лесу, – неожиданно продолжил оборотень, словно продолжая ее мысли. – Солдаты, естественно, были мужчинами, в большинство своем – молодыми. Многие до мобилизации никогда не знали женщин. А поскольку волки оборачиваются нагими… Молодые волчицы в человеческом обличье весьма привлекательны, а глухомань снижает дисциплину… – Милада заметила, как сжались его кулаки. – В общем, караульные и охрана лагеря захотели, чтобы молодые волчицы оборачивались не только на площадках для тренировок под присмотром наблюдателей, но и для них по ночам в бараках. Командиры смотрели на это сквозь пальцы, а иногда и сами… – Он запнулся и после паузы тихо добавил: – Словом, солдатам было дозволено в отношении пленных практически все. Так вот, самки моего рода отказались подчиняться, и тогда солдаты начали избивать маленьких щенков. Оборотни поняли, что в лагере становится еще страшнее. Самцов держали взаперти в серебряных ошейниках, поэтому волчицы решили организовать побег. Среди них была и наша прабабушка.

Миладу замутило при мысли о том, чего солдаты добивались от волчиц. Какая мерзость! Впрочем, подумала она, мужики, предоставленные сами себе, всегда очень быстро дичают.

– Наша прабабушка решила сбежать, – продолжал Во. – Как было задумано, она сказала двум солдатам, что оборотится для них в лесу. Чтобы не узнал никто из рода. Эти глупцы были так ослеплены похотью, что позабыли об осторожности. Они скрытно вывели ее в теле волка из лагеря и увели в лес. И на свободе она убила их обоих. Одна. Двух вооруженных солдат. Потом она убежала, но сделала это не из трусости, а пошла за помощью. К человеку. К хозяйке, которая тогда жила в селе неподалеку от логова клана. Ее знали и хозяйка согласилась помочь. После чего она нашла капитана Яковлева, когда он выезжал с солдатами в деревню за продуктами и самогоном, и зачаровала его. Она никогда не рассказывает, как все было, но я знаю, что капитан вернулся в лагерь, убил из пулемета большую часть охраны и выпустил мой клан на волю. Потом Яковлева ранили, схватили, судили и расстреляли. А наговор с него сошел перед самым концом. Приговор трибунала приводили в исполнение на площади в деревне, и хозяйка рассказывала, что он очнулся, кричал, что его околдовала ведьма. Но разве такому поверят… После этого старейшины приказали нашей прабабушке и ее потомкам служить хозяйке в благодарность за спасение клана. Все они были рядом с хозяйкой, как и мы. Нам с Рахом нравится служить ей.

– А на волю вас не тянет? – не удержалась Милада.

– Мы не пленники, – гордо сказал Во. – Мы отдаем долг клана.

– Значит, вы пленники долга.

Оборотень покачал головой.

– Тебе не понять. Служение Рябинушке – это честь!

Милада вздохнула, снова вдруг вспомнив об Оксанке. Ей страшно хотелось попасть к ней. Стоп! Так ведь она теперь тоже вроде как колдунья! Могут колдовские навыки включиться сразу? А вдруг? Она твердо посмотрела в глаза собеседнику и сказала, вложив в голос поистине гипнотическое убеждение:

– Ночью отведешь меня к моей подруге!

Оборотень вздрогнул, опустил голову.

– Да, хозяйка.

Ого! Офигеть! Получилось! Милада возликовала. Как неожиданно! Вот оно, она теперь сможет многое! Держитесь все!

Во посмотрел на нее и вдруг обидно расхохотался.

– Прости, – весело сказал он, отдышавшись, – не смог удержаться. У тебя было такое лицо…

Милада со злости ударила по кровати и поморщилась от боли в потревоженном теле. Черт! Тоже, шутник выискался! Но, глядя на веселящегося Во, невольно улыбнулась. Она тоже хороша, в самом деле, возомнила себя невесть кем… Дура. И с чего ей вдруг взбрело в голову, что она может кем-то повелевать, Милада теперь решительно не понимала.

– Ладно. – Во отошел от фотографий. – Мне пора. Отдыхай. Твоя подруга скоро поправится.

Он бесшумно выскользнул за дверь.

Милада решила, что ей действительно стоит отдохнуть, и почти мгновенно уснула.

Сон начался внезапно, словно включили рубильник в кинотеатре.

Она стояла, обнаженная, в ночном лесу. Влажный воздух неприятно холодил кожу, которая снова была темной, с пробегающими под ней огненными бликами. Милада испуганно посмотрела на свои ладони, со страхом ожидая, что с них польется огонь. Но все было спокойно. Девушка опустила руки и огляделась. Лунный свет не мог развеять лесной мрак, дробясь и мягко рассеиваясь в кронах деревьев. Ночь окутала чащу тишиной. Как Милада ни напрягала слух, она не смогла уловить ничего, кроме тихого шелеста листьев на едва заметном ветерке. Поляна, на которой она стояла, казалось, со всех сторон была окружена деревьями, между которыми сгустилась темнота.

Милада попыталась отыскать дорогу, тропинку, что-то вроде. В любом сне, как она считала, подобное должно появляться внезапно, по желанию подсознания. Подумав об этом, девушка внезапно поняла, что раньше ни в одном своем сновидении она не осознавала так явно, что именно спит.

Нужен был какой-то путь. Как всегда в минуту раздумий, она начала напевать. На этот раз, перефразируя песенку из любимого мультика.

– Куда ты, тропинка, меня приведешь? Без милой Оксанки мне жизнь не мила… – Секунду подумала и добавила: – Нескладушки-неладушки, и Миладке по макушке.

Она огляделась.

– Н-н-у? И куда теперь?

Огненные всполохи под кожей стали ярче. Что-то изменилось. Краем глаза Милада заметила место, теперь отличающееся от всего остального. Между деревьями белела едва заметная глазу полоска тумана. Убедившись, что она виднеется только между двумя березами, Милада без долгих раздумий пошла по ней.

Она не смотрела по сторонам. Только следила за туманом, петлявшим между деревьями. Под босыми ногами стелилась влажная от росы трава. Прошагав по лесу минут пятнадцать, Милада поняла, что у нее дико замерзли ноги.