– Вы знаете его друзей?

– Да, Слава Вешняков и Дима Сабельников. Они работают вместе в инженерном бюро.

– Когда Никодим не пришел домой, вы звонили им?

– Да. Сначала стеснялась ночью людей беспокоить, а потом сердце не выдержало. – Она тихо всхлипнула.

– Они были дома?

– Да, долго не отвечали, когда отозвались, я догадалась, что разбудила их.

– По каким признакам?

Она озадаченно посмотрела на него.

– Ну, то есть как вы догадались, что вы их разбудили?

– Голоса были сонные, да и звонила я уже во втором часу ночи.

– Что вы у них спросили?

– Где Никодим…

– А они?

– Удивились оба. Слава решил, что его кто-то разыгрывает, и стал ругаться. А Дима буркнул в трубку: «Дома» – и отключился. Я опять стала звонить. Сказала, что это звонит Таисия Владимировна, и умоляла трубку не класть.

– И что вы выяснили?

– Оба сказали, что расстались в двенадцать ночи. Слава и Дима живут в одном районе, они поехали домой на такси. А Никодим пошел, по их словам, пешком. Сказал, что по такой чудесной погоде пройтись пешком – одно сплошное удовольствие.

«Прошелся, что называется», – мрачно подумал про себя Наполеонов.

– Что предприняли друзья, когда узнали, что Никодим до дома не дошел?

– Я не знаю…

«Придется узнать у них лично», – подумал Наполеонов.

– Кто-нибудь из них приходил к вам?

Она покачала головой.

– Но звонили оба. Спросили, не надо ли мне чем-то помочь. – Таисия Владимировна прикрыла рукой глаза.

– Простите, что спрашиваю, – сказал Наполеонов, – вы обзванивали больницы?

Он запнулся.

– Да, – пришла ему на помощь женщина, – сразу же ночью и потом все три дня. Он, Никодимушка мой, уже был там…

Наполеонов понял где.

– Но документов при нем не было, не имел привычки носить с собой паспорт, и мне отвечали, что такого нет.

Наполеонов снова дотронулся до ее плеча, пытаясь хоть как-то утешить.

Женщина подняла голову и, посмотрев в лицо следователя, спросила:

– Как мне теперь жить без моего Никодимушки?

Что он мог ей ответить? Ничего. Поэтому и промолчал.

Таисия Владимировна тяжело вздохнула.

– Ну хоть бандита, что такое с ним сотворил, вы найдете?

– Найдем, – ответил он, – обязательно найдем.

Дверь палаты приоткрылась. Услышав тихий шорох, Наполеонов повернулся и, увидев заглядывающую в палату медсестру, которая делала ему нетерпеливые знаки, поднялся со стула и распрощался. Время, отпущенное медиками, истекло, но он и сам уже собирался уходить. Просто не знал, как это сделать менее болезненным способом для убитой горем женщины. Приход девушки решил вопрос. Медсестра выпустила следователя из палаты и вкатила капельницу.

* * *

Валентина Герасимовна Волоокая буквально влетела в кабинет Наполеонова. Он вспомнил по фамилии свидетельницу, с которой разговаривал один из оперативников возле дома, где был убит Воронков Геннадий Осипович. Она, кажется, тем вечером гуляла с собакой.

– Я видела! Видела эту старушку! – закричала она буквально с порога.

– Вы садитесь, Валентина Герасимовна, – осторожно проговорил Наполеонов.

Волоокая не села, а плюхнулась на стул с такой силой, что он заскрипел, и Шура стал опасаться, выдержат ли его деревянные ребра напор такой страсти и веса. Все-таки Валентина Герасимовна весила немало.

Заметив взгляд следователя, устремленный к месту соединения ее ягодиц с сиденьем старого стула, Волоокая покраснела и заговорила на два тона тише:

– Я видела сегодня ту старушку.

– Какую старушку?

– Вы что, забыли?! Ту, что не любит собак!

– Ах да. Вы говорили, что какая-то пожилая женщина испугалась вашей собаки.

Наполеонов считал, что испугаться собаки Валентины Герасимовны простительно не только какой-то старушке, можно сказать божьему одуванчику, но и крепкому детине, так как Волоокая держала не пуделя или болонку, а бультерьера. Следователь был уверен, что такой собаке не место в квартире и вообще в городе.

– Вы уверены, что это она? – спросил он Валентину Герасимовну. – Ведь вы говорили, что было темно и вы ее не разглядели….

– Все так! Я очень хорошо разглядела выражение ее лица! Ее аж перекосило от злобы, когда она смотрела на моего Малыша.

«Хорош малыш, – подумал Наполеонов, – весит не меньше 50 кг».

– Но я уверена, что это она!

– Почему?

– Объяснить не могу. Но это она.

– На этот раз вы тоже были с Малышом?

– Да, я всегда с ним, – важно кивнула Волоокая.

– И она снова недружелюбно посмотрела на него?

– Не то слово!

– И поэтому вы решили, что это она?

– И поэтому тоже. Но не только.

– Я, конечно, дико извиняюсь, – не выдержал Наполеонов, – но, Валентина Герасимовна, ваш Малыш мог не понравиться или, вернее, даже напугать не только ту старушку, встреченную вами во дворе, но и многих других.

– Что вы хотите этим сказать?! – набычилась хозяйка Малыша.

– Ничего, – вздохнул Наполеонов.

– Так вы верите мне или нет? – напирала посетительница.

– Верю, – сдался следователь, – возможно, эта женщина там живет или приходит к детям.

– В нашем дворе она точно не живет. И в соседних тоже. Мы, собачники, в курсе того, кто поблизости проживает. Дети тоже отпадают. Хотя она могла приходить к кому-то…

– Хорошо, где вы ее встретили?

– На рынке. Она покупала творог, а я шла по ряду, и меня как током стукнуло! Она!

– А рынок рядом с вашим домом?

– В том-то и дело, что нет! Я встретила ее на Центральном рынке.

– Но…

– Никаких «но»! – резко оборвала его Волоокая.

– Вы можете ее описать?

– Да!

– То есть теперь вы ее хорошо разглядели?

– Естественно! Ведь днем светло! – Свидетельница посмотрела на следователя как на недотепу.

– Тогда попробуем составить фоторобот, – сказал он больше для того, чтобы отвязаться от нее.

Волоокая согласно кивнула и послушно пошла за следователем, приведшим ее в кабинет криминалиста-программиста. Лицо старушки стояло у Валентины Герасимовны перед глазами, но превратить появившийся на экране компьютера фантом в лицо реального человека оказалось весьма сложно. На мониторе появлялись и исчезали после нажатия кнопки глаза, губы, скулы, носы, брови, но все как-то не то…