дальнего угла выступил Орин: лицо пустое, пристальный взгляд устремлен на Пита.

– И давно ты здесь сидишь? – выдохнула я, плотнее запахнула полотенца и юркнула в одну из туалетных кабинок.

– Я сторожил, – ответил Орин, когда я заперла дверцу кабинки.

– Интересно что: дверь или мой зад? И с первым ты явно не справился.

– Отвлекся на твою шею. У тебя очень сильное сердце. Кровь бежит по венам, пульсирует в таком приятном ритме…

– Я только что видел буфера? – бормотал себе под нос Пит. – Этого не может быть. Я сплю. И, наверное, хожу сейчас во сне. Но черт, какой же классный этот сон!

– Орин, быстро закрой дверь, – выдавила я сквозь стиснутые зубы. – Не хватало еще, чтобы остальные услышали этот разговор.

Как только дверной замок щелкнул, я поспешно оделась: натянула спортивный бюстгальтер, футболку и семейные трусы. Мне приходилось бороться с липнущей к влажной коже одежде – и все это происходило под бормотание Пита.

– Они просто идеальные, – шептал он. – Такие округлые, дерзкие, с розовыми сосками. Но это же неправильно. Да? Ведь он… это он. У парней нет…

Я открыла дверь и вышла из кабинки. Затем схватила Пита за футболку, пригвоздила к стене и приблизила к нему лицо, обратившееся в жесткую маску.

– Ты не видел никакие буфера, усек?

Пит уставился на меня широко раскрытыми глазами, но вовсе не из-за моей неприкрытой угрозы. Он никак не мог справиться с потрясением, которое у него вызвала женская анатомия, из-за чего так внезапно прервался его ночной поход в туалет.

– Ну-ка, парень, давай приходи в себя. – Я довольно сильно похлопала его по щекам. – Не сходи с ума, они вообще предназначены для кормления детей. И есть у каждого второго взрослого.

Пит поморгал, а потом нахмурился.

– У тебя есть буфера?

– Да уж, умом и сообразительностью он не блещет, – заметил Орин, закатывая глаза.

В следующую секунду мои пальцы сомкнулись на шее Пита.

– Если тебя это так волнует, то нет. Я парень. У меня есть член и плоская грудь. Все понял?

Наконец на лице Пита отразилось осознание, его губы изогнулись в ухмылке.

– Я видел твои бу…

Я крепче стиснула его шею, чтобы он окончательно понял. Мне не хотелось делать ему больно. Мне нравился Пит.

– На самом деле мне крайне удивительно, почему мужчины позволяют себе такое поведение, – протянул Орин.

– Не все такие, – возразила я, вспомнив Рори, этого лживого ублюдка, который однажды случайно увидел меня голой. Он вошел в ванную, пока я мылась в душе, приняв меня за Томми. А когда я, не зная, что он там, сверкнула перед ним обнаженным телом, то просто извинился, повернулся ко мне спиной и спросил, не нужно ли нам что-то купить в магазине. Больше об этом инциденте он не заикался и даже ни разу не подколол по этому поводу.

Так что Питу пора было повзрослеть.

И я собиралась ему в этом помочь.

– Пикнешь кому-нибудь хоть слово – я тебя убью, – низко прорычала я. – Перережу горло во сне и оставлю истекать кровью в твоей уютной кроватке. Ты видел меня в последнем испытании и знаешь, что я не блефую. Я действительно могу.

Честно говоря, я блефовала. Но ему необязательно об этом знать.

Пит побледнел и засопел, пытаясь разжать мои пальцы. Наконец он решительно закивал, сквозь его замешательство и шутливое настроение прорезался страх.

– Я притворяюсь парнем ради спасения брата, – продолжала я. – И здесь вместо него. Ему еще нет и шестнадцати – он бы никогда не зашел так далеко. Так что, насмехаясь надо мной, ты смеешься над всей моей семьей, тебе это ясно? А за свою семью я глотку перегрызу.

В моей душе проснулось странное чувство. Уверенность. Убежденность в своих словах. Я поняла, что с самого начала ничутьне блефовала. Я действительно пойду на все ради спасения семьи, а это место предоставит мне все необходимые инструменты для их защиты. Я ощущала это так же твердо, как землю под ногами. Чтобы оградить Билли от этой организации, а в конечном счете и Сэм, я готова пустить в ход силу, если понадобится.

– Обычно такие молодые люди сюда не допускаются, – пытался произнести Пит, пока я сдавливала его горло. – Это против правил.

– Его, похоже, не волнует угроза собственной жизни, – проговорил Орин. – Потрясающе. Либо он настолько доверяет тебе.

Я ослабила хватку и отступила, чтобы указать на себя.

– Парень. Я – парень.

Пит потер горло.

– Хорошо, я никому не скажу. Но… – Он нахмурил лоб. – Сюда не принимаются даже одаренные подростки младше семнадцати лет. Важна не столько успеваемость – кандидаты должны достигнуть определенного возраста, чтобы научиться правильно управлять магией, прежде чем их можно будет протестировать.

Я провела рукой по волосам.

– Мистер Солнышко сказал, что он все уладил.

– Кто? – в один голос переспросили парни.

– Песочный человек. Бакенбарды. Мой личный Мрачный жнец. Во время регистрации он сказал, что вопрос с Билли улажен. Тогда и стало ясно: ему известно, что я не Билли. Думаю, он ни о чем не сообщил, наверное, не хотел выставлять себя дураком из-за того, что привел не того.

– А почему нельзя было привести тебя? – спросил Орин. – Ты же подходящего возраста, верно?

– Он что-то говорил о моем отказе от участия. Но я не видела никакого письма.

– Ого. Выходит, кто-то из твоих родителей заполнил форму, – проговорил Пит. – С другой стороны, почему они подписали отказ для тебя, а не твоего брата?

Я и сама задавалась тем же вопросом, хотя мне не давала покоя более серьезная проблема.

– Эту форму заполнили не мои родители. – В подробности я не стала вдаваться. Не хотелось говорить о преждевременной гибели матери или той роли, которую невольно мог сыграть отец в смерти моего брата.

Кстати о Томми…

– А могут подписать отказ кто-то из братьев или сестер? – поинтересовалась я.

Пит покачал головой.

– Это должен быть законный опекун.

– Тогда кто мог…

– Эй!

От неожиданности мы дружно подпрыгнули. В дверях стоял Итан, буравя нас злобным взглядом.

– Вы не могли бы заткнуться? Уже поздно, и я устал.

– Прости, – Пит пихнул меня локтем в бок, – мы просто беседовали с ребятами.

Я закатила глаза и вышла из ванной, размышляя над словами Бакенбард. Интересно, почему школа задолго до того, как это стало иметь смысл, заинтересовалась Билли, в то время как меня таинственным образом исключили? Что-то тут не сходилось. Или, точнее сказать, чего-то не хватало. Мне нужно знать, почему моя семья стала мишенью – почему мама так старательно ограждала нас от этой жизни.

И спросить об этом я могла только