— Пожалуйста, — шептал он, — я не хотел вас обидеть. — Онласково погладил Шерри по спине. — Не позволяйте мне вас обидеть. — Неосознавая, что делает, Стивен приподнял ее лицо, коснулся губами ее щеки и нанежной коже ощутил соленую влагу. Целые сутки эта девушка была без сознания, акогда очнулась и узнала о потере памяти, не проронила ни слезинки, не заплакалаот невыносимой боли при ушибе головы, а вот теперь безутешно рыдает. Потерявсамообладание, Стивен целовал ее дрожащие соленые от слез губы, водил по нимязыком, заставляя раскрыться, но вместо того чтобы ответить на его поцелуи, какэто бывало прежде, Шерри попыталась отвернуться, и Стивен ощутил боль, как отудара. Он стал целовать ее с еще большим пылом, пытаясь представить себе, как всегонесколько минут назад она улыбалась ему, как недавно дирижировала хором слуг накухне, как флиртовала с ним накануне, как дразнила его.

«В таком случае остается лишь надеяться, что у меня хватилоздравого смысла помучить вас, прежде чем принять ваше негалантное предложение».А теперь он потерял ее — нежную, добрую, страстную. Потерял навсегда! Стивенбыл готов зарыдать от отчаяния. Он зарылся всей пятерней в ее волосы, повернулк себе лицом, заглянул в ее серебристые глаза, но не увидел в них ничего, кромеобиды и неприязни.

— Шерри, — шепнул он настойчиво, наклонившись к ней, —ответьте на мой поцелуй.

Она не могла оторвать свои губы от его губ и избрала другойметод борьбы: равнодушие. Шерри словно замерла… И чтобы прорвать ее оборону,Стивен обрушил на эту невинную девушку весь опыт, накопленный им за двадесятилетия любовных похождений. Его руки и губы скользили по самымчувствительным местам ее тела, он все крепче прижимал ее к себе, возбуждал,уговаривал.

— Прежде чем сравнивать меня с другими претендентами,узнайте сначала, на что способен я, — прошептал он, не отдавая себе отчета втом, что может потерять ее окончательно.

Именно эти его слова, а не изощренные ласки сломилисопротивление девушки. Женский инстинкт подсказывал ей, что этому мужчиненельзя доверять, нельзя позволять ему целовать себя, даже притрагиваться ксебе, но один раз, последний, можно уступить этим овладевшим ее губами губам…

Ее губы стали податливее, и Стивен, словно охотник, спешилвоспользоваться одержанной победой, только сейчас оружием его была нежность.

Но в конце концов здравый смысл взял верх над эмоциями, иСтивен выпустил девушку из объятий. Она отступила на шаг, тяжело дыша, и случезарной улыбкой сказала:

— Благодарю вас за преподанный урок, милорд. Сравнивая вас сдругими, постараюсь добросовестнейшим образом учесть ваше поистине блестящеемастерство.

Однако Стивен в том состоянии, в котором он находился, врядли слышал ее язвительные и в то же время полные горечи слова. Он даже непопытался ее удержать, когда, круто повернувшись, она покинула комнату, оставивего в полном смятении.

Упершись рукой в оконную раму и глядя невидящими глазами наулицу, Стивен в ярости прошептал:

— Какой же я сукин сын!

Не забывая улыбнуться каждому слуге, мимо которогопроходила, чтобы они не догадались о ее чувствах, Шерри поднялась наверх сгубами, распухшими и горячими от неистовых поцелуев, которые перевернули всю еедушу, но ничего не значили для него.

Ей так хотелось уехать домой! Сейчас! Немедленно!

Поднимаясь на очередную ступеньку, она словно слышала, какотстукивают в голове молоточки: «Хочу домой!» Оказавшись наконец в спальне, онасвернулась калачиком на кровати, подтянув колени к груди, и так крепкообхватила их руками, словно боялась, что они рассыплются. Уткнувшись лицом вподушку, чтобы не было слышно ни звука, Шеридан оплакивала свое будущее,которого у нее не было, и прошлое, которого не могла вспомнить.

— Хочу домой! — повторяла она сквозь рыдания. — Хочу домой.Папа! Когда ты наконец за мной приедешь?

Великолепный конь в яблоках пасется поблизости. В порывевеселья Шерри вскакивает ему на спину, и они мчатся при свете луны, а ветерразносит ее смех далеко вокруг. Так они мчатся… мчатся…

— Сломаешь себе шею, сага! — кричит молодой человек ибросается за ней вдогонку. Топот копыт его коня слышится все ближе и ближе, ивот они хохоча уже вместе несутся по лугу.

— Мисс Ланкастер! — донесся откуда-то издалека другой голос,женский. — Мисс Ланкастер! — Кто-то коснулся ее плеча, и Шерри вернулась кжестокой реальности.

— Простите, что разбудила вас, мэм, — сказала служанка, — ноее светлость просит вас подняться наверх, она сейчас там со швеями.

Шерри так хотелось закутаться с головой в одеяло, как вкокон, и досмотреть чудесный, так некстати прерванный сон, но герцогиню сошвеями не прогонишь, тем более в создавшейся ситуации, когда семья женихастарается от нее избавиться.

Шерри нехотя поднялась, умылась и пошла за горничной наверхв огромную, залитую солнцем комнату.

Там ее ждала невестка Стивена, а не старая герцогиня. Чтобыничем не выдать своих чувств, Шерри с невозмутимым видом и подчеркнутойвежливостью поздоровалась с Уитни. Возможно, та и заметила что-то странное вповедении Шерри, но виду не подала и с энтузиазмом взялась за дело, посколькухотела, чтобы девушка была одета по последней моде.

Шерри показалось, что она простояла целую вечность в этойогромной, залитой солнцем комнате, на небольшом возвышении, рядом с улыбавшейсяУитни Уэстморленд, беспечно болтавшей о балах, раутах и завтракахпо-венециански, а вокруг словно комары жужжали швеи — снимали мерку, скрепляячто-то булавками, дергали и поворачивали девушку во все стороны.

Напрасно Уитни старается. Шерри больше не проведешьпритворно-дружеской улыбкой и восторженными замечаниями. Теперь Шерри поняла,что все они просто хотят сбыть ее с рук, выдать за кого-нибудь замуж инадеются, что наряды тут сыграют первостепенную роль. Но у Шерри был свой план.Она вернется домой, где бы этот дом ни был; жаль только, что там нельзяочутиться прямо сейчас. Она собиралась изложить свой план герцогине сразу послевсей этой дурацкой возни с нарядами. Но когда наконец швеи отпустили ее и онанадела халат, они принялись раскатывать рулоны материи прямо на мебели, подоконникахи коврах, пока комната не превратилась в настоящее буйство всех цветов иоттенков, от изумрудно-зеленого до сапфирово-голубого и от солнечно-желтого добледно-розового и кремового.

— Ну, что скажете? — весело спросила Уитни.

Шерри скользнула взглядом по всем этим умопомрачительнымнежным шелкам и батистам, прозрачному шифону и мягкому бархату. Среди расшитыхзолотом и серебром шелков и набивного батиста виднелись элегантные ткани вполоску.