Уверенная в том, что Шерри сейчас разразится восторженнымивосклицаниями или, по крайней мере, отдаст предпочтение той или иной ткани,Уитни, улыбаясь, ждала. Однако Шерри не знала, что сказать, и едва не плакала.Затем, вздернув подбородок, бросила взгляд на женщину, которую называли мадамЛасаль, настоящего генерала в юбке, и ни с того ни с сего спросила:

— А есть у вас что-нибудь красное?

— Красное? — Мадам всплеснула руками и выпучила глаза. —Красное?! Нет, нет, мадемуазель, только не с вашими волосами!

— А мне нравится красное, — стояла на своем Шерри.

— В чем же дело? — дипломатично заметила мадам, ни на минутуне усомнившись в собственной правоте. — Можно обить красным мебель, повеситькрасные гардины, но самой не носить этот цвет, мадемуазель. Небо и такнаградило вас волосами редчайшего красноватого цвета, и было бы просто грешноне оттенить вашу удивительную природную красоту.

Шерри с трудом удержалась от улыбки, настолько витиеватойбыла речь француженки, и заметила, что герцогиня тоже едва не прыснула сосмеху. Моментально забыв, что герцогиня только прикидывается ее другом, а науме у нее совсем другое, Шерри обратилась к ней:

— Значит, в красном я буду выглядеть ужасно?

— Oui![8] — воскликнула экзальтированная француженка.

— И никакие силы не заставят мадам сшить мне красное платье,как бы я ни просила? — Глаза Шерри весело блеснули.

— Скорее мадам утопится в Темзе, — шутливо сказалагерцогиня.

— Oui! — хором воскликнули швеи, и несколько минут в комнатезвенел веселый смех восьми женщин.

Уже прошло несколько часов, но Шерри никак не могла уйти истояла в сторонке, пока Уитни и мадам Ласаль вели нескончаемый разговор омодных фасонах и подходящих тканях. В какой-то момент Шерри подумала, чторазговор подошел к концу, но тут они принялись обсуждать банты, тесьму,окантовку и прочие мелкие детали. Когда же Шерри поняла, что швеи собираютсяработать в этой комнате круглые сутки, она не выдержала и заявила:

— У меня уже есть пять платьев, почти по одному на каждыйдень недели.

Все моментально умолкли и уставились на Шерри.

— Думаю, пяти платьев вам едва хватит на день, — с улыбкойзаметила герцогиня.

«Пять раз в день менять платья? Сколько же на это уйдетвремени!»— с ужасом подумала Шерри, но промолчала. Когда они вышли из комнаты,Шерри решила сказать герцогине, что не намерена становиться членом их семьи,после чего уединиться в тиши своей спальни.

— Я не могу пять раз в день менять платья, — первойзаговорила она, нарушив молчание, когда они с Уитни шли по длинному коридору. —Да и ни к чему все это…

— Очень даже к чему, — возразила Уитни с улыбкой, но Шеррине обратила на это никакого внимания.

«Что с ней? — забеспокоилась Уитни. — Почти неразговаривает, замкнулась в себе».

— В сезон женщине нужно много нарядов: для езды в экипаже иверховой езды, для пеших прогулок, для обедов, для вечерних и утренних приемов.И это лишь самое необходимое. А невесте Стивена Уэстморленда потребуется ещеплатье для оперы и драматического театра…

— Я не его невеста и не имею ни малейшего желаниястановиться ею, — твердо заявила Шерри, не дав Уитни договорить и взявшись заручку двери своей спальни. — Весь день я пыталась объяснить, что мне не нужнывсе эти наряды. Либо вы дадите возможность моему отцу заплатить за них, либоаннулируете заказ. А теперь, с вашего позволения…

Уитни взяла Шерри за руку.

— Вы не невеста Стивена? — встревожилась она. — Что этозначит?

В это время появилась прачка с кучей белья. Уитни умолкла и,как только прачка прошла мимо, спросила:

— Не поговорить ли нам у вас в комнате?

— Не сочтите меня невежливой, ваша светлость, но нам не очем говорить, — ответила Шерри, очень гордясь тем, что голос ее при этом недрогнул ни от волнения, ни от печали.

— Полагаю, вы ошибаетесь, — к немалому удивлению Шерри,возразила герцогиня с улыбкой и толкнула дверь. — Нам о многом нужнопоговорить.

Все ясно, подумала девушка. Сейчас герцогиня обрушит на нееград упреков в грубости и неблагодарности. Но Шерри не собиралась извиняться,вместе с герцогиней вошла в спальню и молча ждала, что будет дальше.

В считанные секунды Уитни оценила ситуацию. За отказом Шерриот помолвки, ее отчужденностью и гордым равнодушием кроется глубокая обида. Ивиноват во всем Стивен. Он единственный мог всерьез обидеть эту добрую,непосредственную девушку.

Готовая на все, только бы исправить оплошность этого идиотаСтивена, оттолкнувшего женщину, буквально созданную для него, Уитни осторожноспросила:

— Что произошло? Почему вы сказали, что не помолвлены соСтивеном и не имеете ни малейшего желания становиться его невестой?

— Оставьте, прошу вас, — произнесла Шерри с плохо скрываемойгоречью. — Я не помню, кто я, где родилась, но во мне все кипит от обмана илжи, и дальше так продолжаться не может, я просто не выдержу, хватитпритворяться, будто вы жаждете видеть меня своей родственницей, этобессмысленно.

— Прекрасно, — сказала герцогиня, ничуть не обидевшись. —Обойдемся без притворства.

— Благодарю вас.

— Вы даже не представляете себе, как я мечтаю породниться свами.

— И, насколько я понимаю, собираетесь меня убедить, что лордУэстморленд по-прежнему остается любящим женихом.

— Не смешите меня, — весело заявила герцогиня, — об этом неможет быть и речи!

— Что? — Шерри подумала, что ослышалась.

— Стивен Уэстморленд вообще не уверен в том, что ему следуетжениться, а тем более на вас. И на это есть веские причины.

Шерри невольно рассмеялась:

— По-моему, здесь все чуть-чуть сошли с ума.

— Возможно, — коротко вздохнула Уитни. — А теперь, если невозражаете, давайте сядем, и я расскажу вам все, что смогу, о графе Лэнгфорде.Но прежде я должна знать, почему вы решили, что он не хочет жениться на вас.

Шерри не понимала, что кроется за этим предложением Уитни, ине знала, что делать, хотя само по себе предложение было заманчивым, посколькуграф оставался для Шерри загадкой.

— Но что заставило вас вмешаться в эту историю? — спросилаона.