Оказывается, он куда глупее, чем я подумал ранее. Неужели кто-то и впрямь может быть уверен, что для смерти существует подходящее время?

– Если ты не выезжал из дома, как смог договориться с… ней о предательстве? – Само произнесение имени моей бывшей невесты казалось невыносимой пыткой. – Она была здесь?

– Вы шутите? – Ферез нервно хохотнул, оттянул ворот рубахи, будто ему резко перестало хватать воздуха. – Никто в здравом уме не поедет сюда. Если уж на то пошло, мой хозяин умер не вчера, а восемнадцать лет назад, когда его выбросили, будто ненужный хлам.

Слуга сам себе противоречил. Сначала обвинял советника в несложившейся личной жизни и тут же начинал жалеть.

– Королева говорила со мной через кулон. – Все посмотрели на лежащее на столе украшение. – Не переживайте, она не выходит на связь с той самой минуты, как я сообщил о выполнении задания. Уверен, я больше ей не нужен, меня снова использовали, как и моего несчастного хозяина.

Глаза слуги заблестели, губы болезненно изогнулись.

– Это все очень печально, но почему никто не говорит о том, что на наших глазах ожил труп? – Кэрлайл подошел и забрал кулон, покрутил его между пальцами, подбросил в воздух и поймал на ладонь. – Кто из докторов осматривал советника после смерти? Я могу поговорить с тем человеком?

– Помилуйте! – Из голоса Фереза ушли жалостливые нотки, появился даже некий вызов. – Лекари давно забыли к нам дорогу, мне самому пришлось многое изучать и делать. А уж отличить мертвого от живого я как-нибудь смогу и без умных книг.

– Выходит, вы не способны дать обоснованного заключения о причине смерти советника Гровера и не можете быть уверены в летальном исходе как таковом?

– К чему ты клонишь? – не выдержал я, обращаясь к Кэрлайлу, на что тот невозмутимо ответил:

– Я не уверен, что мы видели перед собой мертвого человека. При общей немощности тела дыхание бывает настолько слабым, что не сразу прослушивается. Точно так же и с сердцебиением.

– Он умер! – Ферез заорал, вскочив на ноги. – Если хозяина не уважали при жизни, так будьте любезны, хоть умереть ему дайте спокойно.

Когда заговорила Эмма, ее даже не сразу услышали в разгоревшемся споре:

– Агве рассказывала мне о людях, совершивших много плохих поступков при жизни, которые не могли успокоиться и после окончания своего земного пути. Такие обычно становятся неприкаянными духами, но некоторые успевают покаяться, вернувшись очень ненадолго из мира теней.

На несколько мгновений повисла звенящая тишина, все смотрели на покрасневшую от такого внимания Эмму. Первым от ступора очнулся Ферез:

– Хозяин не был плохим! Его заставили так поступить. Он мне доверял и все рассказал, пока мог. Восемнадцать лет назад принц пострадал на охоте, и некая ведьма взялась ему помочь, отдав ему чужое сердце. Мэр лекарь, снова станете со мной спорить и говорить, что такое невозможно?

– Я никогда не отрицал существование магии, – отбил претензию Кэрлайл. – Я лишь сказал, что не верю в воскрешение людей из мертвых. И почему советник Гровер указал на Эмму и Ричарда, говоря об обмене? Если принять услышанное на веру, получается, что та самая девочка и есть Эмма. Ее сердце отдали принцу для спасения его жизни, фактически обрекая второго ребенка на смерть… Я не слышал ни об одном известном мне методе врачевания, способном на такое.

Я видел, как побледневшая Эмма опустилась на стул, закрыла глаза, как она положила ладонь на грудь; и я интуитивно сделал то же самое, ощутив под кожей несколько неровных ударов.

Невозможно! Даже если сейчас прозвучала лишь часть правды, она все равно чудовищна! Неужели отец пошел на убийство другого ребенка ради моего спасения?

Знал ли он, что Эмма выжила, или ему было все равно? И кто та ведьма, согласившаяся провести обряд? Что она потребовала взамен?

– Ваше величество, исполните мою последнюю просьбу! – Ферез упал передо мной на колени, но у меня совсем не осталось сил, чтобы оттолкнуть его, я чувствовал то же самое, что и Эмма, даже не сомневаюсь: так оно и было. – Заберите меня с собой! Здесь мне все равно не выжить. Я готов служить вам, только не бросайте!

– Ты не все мне рассказал. – Язык мой отяжелел, слова давались с трудом. – Хочу знать всю правду и тогда обещаю подумать.

– Клянусь, больше хозяин ничего не говорил! Он все время повторял одно и то же про ведьму и сердце, что живет она… – Ферез оборвал себя на полуслове, поняв, что проболтался, я же ощутил неожиданный прилив сил и поднялся на ноги, возвышаясь над ним:

– Ты знаешь, где искать ведьму?

– Не губите, ваше величество! – Слуга, по всей видимости, решил, что, если повторять одно и то же сотню раз, оно сработает. – Все, что мне известно, дом ведьмы совсем недалеко от того места, где проходила охота на (будь он трижды проклят!..) единорога. Заберите меня с собой! Я все равно не смогу находиться в одном доме с… ним! Он же восстал! Вы видели его? Я не сошел с ума!

– Тебе придется дождаться помощи своей благодетельницы. – От того, чтобы пнуть Фереза, как дворового пса, меня отделяла всего капля выдержки. Он заслужил! – Надеюсь, ты сумеешь собрать в кулак остатки благородства и гордости, чтобы не говорить, куда мы отправились.

– Ваше величество, пора. – Кэрлайл стоял у меня за спиной, но я буквально кожей ощущал его взгляд, чувствовал накопившееся напряжение. – Думаю, скоро здесь будет небезопасно.

– Ты прав, пора убираться.

Я не смог сделать и пары шагов, как Ферез вцепился мне в ногу мертвой хваткой.

Как говорится, сам напросился! Удар не был особо сильным, прошел почти по касательной, однако эффект оказался достигнут, и прилипчивый слуга отвалился подобно напившемуся крови клещу.

Захотелось как минимум отряхнуть брюки, будто от приставшей грязи, но Кэрлайл прав, нельзя терять время.

На выходе нас ждал неприятный сюрприз: повозка исчезла вместе с лошадьми. Ферез основательно подготовился. К счастью, оказалось достаточным припугнуть дворового мальчишку, который не только показал, в каком сарае нужно искать, но и сам управился с упряжью.

Меня больше не беспокоило, что произойдет с домом советника и его обитателями. Хотя остальная прислуга не виновата, что среди них затесался один предатель.

У меня не было сомнений: Таисия послала нам вслед погоню, едва получила сигнал от Фереза. И если учесть часы, проведенные в поместье, у нас не так уж много времени форы. Может, день, может, полдня.

В любом случае мы успели сбежать вовремя!

Не хочется даже думать, что было бы, подействуй снотворное снадобье.

Кстати, как я мог забыть об этом? Судя по всему, отраву выпил я один, но тогда почему проснулся среди ночи и больше не сомкнул глаз? Ответ не заставил себя долго ждать. Я бросил быстрый взгляд на Эмму, дремавшую и раскачивающуюся в такт движению повозки, и только потом сунул руку в карман, где нащупал едва теплый кругляш.