Да, мы были мелкими, ругались по пять раз на день, но почти сразу мирились. Могли повздорить на пустом месте, даже подраться, но понимали друг друга с полувзгляда. Мама называла нас близнецами, потому что мы на самом деле будто чувствовали друг друга на уровне кровной связи.

Когда мы сбежали в Карфитское Королевство, я сильно скучал по нему. Через восемь лет, вернувшись в республику, хотел встретиться с ним, но что -то всё время останавливало. Иногда наблюдал издалека, но так ни разу и не подошёл - слишком боялся нарваться на его отца, ведь тогда бы моя жизнь долго не продлилась.

Когда же я узнал, что Эрик поступил в ДАМ, во мне снова проснулась надежда. которая мигом сдулась при первой же нашей встрече нос к носу. Потому что он меня не узнал.

Тогда я лишился последней связи с прошлым, последних крупиц собственной наивности и веры в лучшее. Стоило просто забыть, что мы вообще когда-то были знакомы, но я не мог.

Наверное, потому при каждой возможности цеплял Ремерди и получал горькое удовольствие, видя злость и ненависть в его глазах.

- Сначала сверху слышался разговор, но я улавливал только обрывки фраз. Мама закрывала мне уши ладонями и отчаянно шептала, что всё будет хорошо. А потом.

Я сглотнул. Посмотрел на текущую перед нами полноводную реку, словно она могла дать мне сил вернуться в те воспоминания.

- Потом раздались выстрелы и грянула магия. Я чувствовал её силу, её убийственную мощь. Тогда я не понимал, что происходит, жался к матери и дрожал от ужаса. Чувствовал, что над нами бушует сама смерть. Люди кричали, шумел огонь, падала горящая мебель, что-то гремело. Но я очень быстро перестал ощущать реальность, потому что такой выброс силы спровоцировал полное раскрытие моего дара. А отца, единственного, кто мог бы мне помочь, удержать мою силу под контролем... уже не было в живых. Его убили. Но перед этим выбросом своей магии он уничтожил всех, кто находился в границах купола. Всех. кроме нас с мамой.

- А как же прислуга? Эйса Герв? Ваш улыбчивый садовник? Собаки?

- Всех, Рик, - тихо ответил я. - Когда мы выбрались из тайника, меня шатало от страха и колотило от плещущейся внутри магии. Мама пыталась закрывать мне глаза, но я всё равно видел, что осталось от особняка. Сгорело всё, что могло сгореть. Превратилось в пепел и прах. Даже костей не осталось.

Я опустился на траву у скалистого обрыва и прикрыл глаза. А потом, решившись, нащупал висящую на шее цепочку, расстегнул замок и стиснул в руке подвеску в форме плоского треугольника со скошенными углами. Потом протянул её присевшему рядом Эрику.

- Что это? - спросил он, взяв пластину в руки. - Тут монограмма. «Л.Б.Р.»

- Леонард Бенедикт Ремерди, - пояснил я. - Это тот самый ключ, который обеспечил проход убийц в наш дом. Его отец сделал для своего друга. По нему вы проходили нашу защиту. И забрать его силой невозможно. На шее он становится невидимым. Да и. мало было иметь ключ, следовало знать, где именно находится наше имение.

Эрик побледнел, а в его глазах отразился настоящий ужас. С силой сжал в кулаке злополучный треугольник и растерянно сглотнул.

- Этого не может быть, - проговорил он севшим голосом. - Отец. не мог.

- Видимо, всё-таки мог. Кажется, именно после того случая его политическая карьера пошла в гору. Как тебе совпадение? А?!

Мой голос сочился ядом. Но я имел полное право на свою злость. Увы, права на месть меня жестоко лишили. Иначе кое-кто уже давно канул бы в небытие.

- Значит. ты за это его ненавидишь? - безжизненным тоном спросил Эрикер. - И ко мне цеплялся. и Трис.

- Вот сестру сюда точно не приплетай! Она ни в чём не виновата, - отрезал я. - Мы с ней на самом деле случайно встретились. Да знай я, что она Ремерди, и близко бы к ней не подошёл! Ни за какие деньги. А что касается тебя. Давай не будем об этом. Не сегодня. И вообще, поехали уже отсюда. Тошно.

Он молча кивнул, поднялся и вслед за мной направился к месту, где мы оставили его мобиль.

Больше в этот день к теме прошлого мы не возвращались, да и вообще почти не говорили. Эрик был целиком погружен в свои невесёлые мысли, а на меня поглядывал со здоровым опасением. И его можно понять, ведь не каждый день узнаёшь такие тайны.

И уж точно не каждый день получаешь доказательства, что твой собственный отец настоящая сволочь. Сволочь, отправившая на смерть семью друга.

Я тоже думал. Вспоминал. Анализировал. Кажется, впервые за многие годы позволил себе вернуться в воспоминания далёкого детства. Того, когда я был по-настоящему счастлив.

Отец редко находился дома. Он постоянно куда-то уезжал, иногда его не было месяцами, а возвращался вымотанным, уставшим и очень грустным. Я не помнил, чтобы он вообще хоть когда-то улыбался.

Со мной он тоже не играл, а все наши разговоры сводились к тому, что я лорд, мужчина, и должен... обязан... мне следует... В общем, папа хотел сделать из меня аристократа, и я старался при нём вести себя соответственно. Но стоило ему в очередной раз уехать, и в дом возвращались радость и свобода.

На самом деле, как ни горько это признавать, но Леонарда Ремерди я видел чаще, чем собственного отца. Они с Эриком наведывались к нам очень часто, а Рик периодически оставался на несколько недель.

Мой отец его визиты воспринимал спокойно, он доверял своему другу и сам просил присматривать за нами, пока его нет. Я же относился к Ремерди, как к доброму, но строгому дядюшке. И всегда искренне радовался, когда он нас навещал. иногда и без Эрика.

Наверное, тогда я даже любил его, почти как отца. А может, сильнее, чем отца. Потому и предательство воспринял особенно тяжело. В юности ещё надеялся, что его подставили, но чем старше становился, тем отчётливей понимал, как ошибаюсь.

Он был виновен в крахе нашей жизни. Он!

И я бы отомстил ему, если бы не запрет мамы. Увы, она так и не смогла принять тот факт, что Ремерди нас всех продал за свою карьеру. И никакие доказательства не смогли её переубедить.

Беатрис

В воскресенье утром отец прислал сообщение, что желает видеть нас с Эриком дома на обед. Я попыталась отказаться, настроение было ниже некуда, и хотелось весь день просто пролежать в постели, пялясь в экран фонапа. Но папа настоял, потому пришлось вставать, приводить себя в порядок и вместе с братом мчаться к стенам родного дома.

Эрикер всю дорогу был задумчив и хмур. Но когда я спросила, всё ли у него в порядке, только отмахнулся и изобразил безмятежную тёплую улыбку. Это вышло у него настолько натурально, что я обязательно поверила бы, если бы не знала этого человека всю свою жизнь.

- Скажи, Беата, что на самом деле происходит между тобой и Вайдом? - спросил он, когда мы уже почти долетели до городской резиденции Ремерди.

- Ничего, - бросила, раздражённо дёрнув плечом, и сделала вид, что заинтересовалась чем -то за боковым окошком. Мне не хотелось, чтобы брат заметил грусть в моём взгляде, и уж тем более, чтобы начал меня жалеть.