– Что за чертовщина?! – потрясенно воскликнул шериф.

– Мне страшно, – призналась Луиза. – Может, уже уйдем отсюда?

Клим тут же сгреб в охапку все бумаги, какие удалось спасти от огня. В это время стены в коридоре снова начали тлеть. От дыма на глаза наворачивались слезы.

– Да что же за напасть? – разозлился Мезенцев. – Это что, полтергейст?

– Скорее, злыдни, – догадался Клим.

– Злы… кто?! – не понял Мезенцев.

Луиза и Клим молча переглянулись, поняв друг друга без слов. Они слышали, что Спящие возвращаются и первыми появились злыдни. Возможно, пока они обосновались в пустых квартирах, но еще немного – и заявят о себе на полную.

Когда шериф, Луиза и Клим выбежали в прихожую, что-то яростно громыхнуло в обгоревшей комнате. Через распахнутую дверь Мезенцев успел увидеть, что упал тяжелый платяной шкаф. А от него к распахнутому окну метнулось что-то маленькое и черное, чуть крупнее кошки, но покрытое острыми шипами, словно дикобраз. Луиза пронзительно взвизгнула.

– Уходим! – скомандовал шериф. – Живо!!!

Они выбежали из проклятой квартиры, а вдогонку им неслись странные звуки. Больше всего они напоминали истеричный лающий смех.

Добравшись до редакции «Полуночного экспресса», Доминика Поветруля не пошла сразу в офис. Сначала она постояла у окна в коридоре, вытерла слезы, несколько раз глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Затем достала из сумочки косметичку и поправила макияж.

Доминика хорошо понимала, почему Егор так злится. Но в Королевском Зодиаке уже много столетий действовали правила, которые никто и никогда не смел нарушать. Одним из таких законов был запрет на разглашение тайны личности каждого члена, настоящего или бывшего. В давние времена, когда кто-либо из участников тайного круга уходил на заслуженный покой, его часто выслеживали те, кто пострадал от деятельности Зодиака. После нескольких случаев мести было принято решение свято хранить этот секрет. Поэтому сейчас даже ближайшие члены семьи редко знали о том, что их родственник состоит в Королевском Зодиаке.

Егор Зверев, в ту пору молодой и преуспевающий продюсер, понятия не имел, что его жена Кларисса является Змееносцем. И даже после того, как Зверев сам стал избранным Стрельцом, история ее смерти осталась в тайне. Лишь после прихода в круг Егор узнал, что его вторая жена Ангелина также состоит в Зодиаке. Скорпион свято хранил традиции тайного круга и требовал того же от остальных его членов. Как Доминика могла его ослушаться?

Она отлично понимала, что Зверев никогда не узнал бы правды, если бы того не требовали обстоятельства. Егор и его друг Владимир Добрынин пришли в Зодиак уже после убийства Клариссы. Понятно, что «старожилы» не рассказывали им всего. А может, следовало? Возможно, это спасло бы чью-то жизнь. Но сделанного не воротишь, Стрелец и Козерог теперь знают всю правду. И вдруг именно им удастся остановить новоявленного Змееносца?

Окончательно успокоившись, она кокетливо улыбнулась своему отражению в зеркальце косметички, затем убрала ее обратно в сумку и толкнула дверь редакции.

Главный редактор «Полуночного экспресса» Виктор Петрович Щеглов стоял возле стола молодого сотрудника Федора Гришина. Прильнув к большому монитору компьютера, они сверяли последние правки в статьях перед отправлением макета газеты в типографию.

– Доминика? – Щеглов ненадолго оторвался от экрана. – Ну наконец-то, мы тебя уже заждались! Твою заметку об убийстве Ярослава Патимова поставили на вторую полосу. Но нужна развернутая статья. Напишешь для следующего номера?

– Постараюсь, – пообещала Поветруля, стягивая с плеч пальто. – Но добывать информацию становится все труднее. Шериф на контакт не идет. Тайна следствия и все такое…

– А ты попробуй пообщаться с его молодым помощником, моим тезкой, – с хитрой ухмылкой посоветовал Виктор Петрович. – Парнишка молодой, шустрый, к тому же гораздо общительнее Владимира Мезенцева. Улыбнешься ему пару раз, глядишь, он и растает. Не мне тебя учить, как такие дела делаются.

– Попробую, – обворожительно улыбнулась Доминика. – Но обещать ничего не могу. Это с Борисом Макарским всегда было просто договариваться. Наши новые стражи порядка какие-то несговорчивые.

– Про Бориса тоже неплохо бы написать, – слегка помрачнел Виктор Петрович. – Какой-нибудь очерк на разворот с воспоминаниями его друзей и фотографиями. Он столько лет жизни отдал служению нашему городу. Надо как-то почтить память о нем…

– Сделаю, – пообещала Поветруля. – Старик мне всегда нравился. Ужасно, что кто-то пристрелил его прямо в центре города… Его и Влада.

– И ту девочку из академии, Степанову, – вставил вдруг Федор. – Она мне всегда нравилась, такая ушлая барышня…

– Надеюсь, девчонка выкарабкается, – вздохнул редактор. – Она ведь могла видеть стрелявшего. И кстати об этих детках… Пивоварова больше нет, курировать работу наших юных журналистов некому. Но закрывать это направление мне бы не хотелось, детки приносят много пользы, особенно для нашего новостного портала в интернете, с их помощью стало гораздо проще собирать материалы для выпусков. Придется кому-то из вас взять на себя эту ношу. Ну? Добровольцы найдутся?

– Конечно! – с энтузиазмом воскликнула Доминика. – Федя за это и возьмется!

– Я?! – вытаращил глаза Гришин. – Почему я?!

– У меня других забот по горло, а ты у нас не слишком занят в последнее время, – сладко улыбнулась Доминика.

Федор молча разевал рот, лихорадочно соображая, как отбояриться от задания, но Щеглов только рассмеялся и похлопал его по плечу.

– Вот и славненько! – сказал Виктор Петрович. – С завтрашнего дня приступишь к новым обязанностям.

Поветруля уже хотела пройти в свой кабинет, но редактор снова окликнул ее:

– Тут несколько писем пришло, будь добра, разберись с ними. – Щеглов протянул ей увесистую пачку корреспонденции.

В редакции осталось всего трое сотрудников, поэтому каждому приходилось совмещать несколько обязанностей. Доминика не слишком любила читать письма, приходящие в газету, но сейчас действительно некому было этим заниматься.

Поветруля вошла в свой кабинет, села в кресло и принялась просматривать бумажные конверты. Ничего интересного. Счета, рекламные буклеты, пара посланий из городской администрации. Наконец одно из писем привлекло ее внимание. Конверт был таким плоским, как будто пустой. А на нем написано имя самой Доминики. Простым карандашом, печатными буквами.

Холодея от недоброго предчувствия, Доминика Поветруля тонким ножом вскрыла конверт и вытряхнула его содержимое на стол. Следующие несколько минут она просто сидела и смотрела на измятую записку, точь-в-точь такую же, какую видела в доме погибшего Ярослава Патимова.