— Алло! — ответила она сдавленным голосом.Обычно она это свое «алло» просто пела в трубку. Интересно, что у нее там происходит? — ОфисАрсения Кудесникова.

— Разве ты сейчас в офисе? — спросил он, непоздоровавшись.

— Но… Я ведь в любом случае у вас наслужбе, — возразила Лиза. — Я узнала то, что вы просили.Записывайте. Двугубский Ефим Львович. Скорняк на пенсии. Ему восемьдесят двагода, но он все еще обслуживает старых клиентов. Живет в центре, возлеПатриарших… Диктую. — Она продиктовала адрес и, не удержавшись,спросила: — А зачем вам скорняк?

— Потом увидишь.

— Кстати, — спохватиласьЛиза. — Звонил какой-то сумасшедший англичанин, спрашивал вас.Назвался графом и поинтересовался, не блондинка ли я. Сказал, что раз вас нетна месте, он приступает к кутежу в одиночестве. Однако пообещал прислать в офисящик виски. Еще сказал, что остановился в гостинице «Метрополе».

— Отлично, — буркнулКудесников. — Этот граф обязан мне половиной своего состояния. Онприезжает в Москву, приглашает меня кутить, а я занимаюсь всякой ерундой! Да,чуть не забыл: свяжись с Алисой Маврушкиной и узнай, жива ли она. Что-то менятревожит ее молчание. Когда я по-настоящему нужен женщинам, они готовы достатьменя из-под земли.

Арсений не стал звонить Двугубскому по телефону — дляуспеха предприятия необходим был личный контакт. Он даже не захотел заранееготовиться к встрече — решил, что экспромт предпочтительнее.

Старик сам открыл ему дверь. Его кожа была морщинистой икоричневой от времени, как кора старого дуба. Однако на гостя хозяин взглянулясными и умными глазами.

— Здравствуйте, Ефим Львович. Меня зовут АрсенийКудесников. — Сыщик сунул ему под нос одно из своих многочисленныхудостоверений. — Я представитель дипломатической миссии России вЛунга-Катанга. У меня к вам дело чрезвычайной важности.

— Входите, входите, молодойчеловек! — заинтересовался Двугубский.

Он провел гостя в комнату с высоченным потолком и усадил застол, накрытый кружевной скатертью.

— Я как раз чаевничаю, вы не присоединитесь? У меняесть шоколадный торт!

— Чудесно! — воскликнул Арсений, ощутиврадостную возню в желудке. — Мое любимое лакомство.

Он с непередаваемым выражением лица принял блюдце соковалком масляного бисквита. Воткнул в него ложку и обратился: к хозяину:

— В последнее время участились случаи похищения редкихживотных, ввозимых в Россию Обществом защиты дикой природы. Их перепродаютколлекционерам из Европы за большие деньги.

Большинство животных гибнет без надлежащего ухода.Правительства обеих стран (Кудесников смутно припоминал, что Лунга-Катанга— это не то гора, не то река в Африке) чрезвычайно озабочены и принимаютряд мер для изменения сложившейся практики

— Помилуйте, но я ведь скорняк! — всплеснулруками Двугубский. — Может быть, меня оклеветали? И подозревают втом, что я превращаю этих редких зверушек в шапки и воротники?!

— Нет, нет! Что вы! Как вам только в голову могло такоеприйти! — воскликнул лицемерный Кудесников. — Меняотправили к вам послом как к крупнейшему специалисту своего профиля! А дело вотв чем. — Он наклонился вперед и понизил голос, словно связной,передающий важное донесение. — Вчера через границу перевезлиредчайшего степного каракала. Карликового, — быстро добавилон. — Размером с кота. Сейчас зверь находится в небольшом городенедалеко от столицы и надежно охраняется. Однако в определенной среде ужекурсируют слухи… Мы опасаемся, что каракал будет опознан, украден и безжалостноистреблен.

— Я и понятия не имел о такихвещах! — воскликнул Двугубский, с удовольствием прихлебывая чай. Нагубах у него висели бисквитно-шоколадные крошки. — И чем же я могупомочь правительству?

— Было принято решение замаскировать каракала. Сшить длянего, так сказать, защитный костюм. Из меха другого животного. Чтобы он былпохож на кого угодно, только не на самого себя. Теперь понимаете?

Кудесникову казалось, что он объясняет все очень здорово. Иеще ему нравилось выражение лица Двугубского. Это было хорошее лицо,заинтересованное. Вот что значит вдохновение!

— Но дикое животное вряд ли позволит надеть на себякостюм! — возразил скорняк, включаясь в обсуждение проблемы.

— У него не останется выбора.

Кудесников тотчас вспомнил, как вместе с котом зашел в гостик своему приятелю Малахову, обремененному двумя мелкокалиберными отпрысками.Пока взрослые на кухне пили пиво, детишки сняли с большой немецкой куклыплатье, чепчик и подштанники и натянули их на дрыхнувшего Мерса. КогдаКудесников собрался уходить, кот прибежал на зов в развевающихся оборках,увитый лентами и украшенный перламутровыми пуговицами.

— Впрочем, дело даже не в этом. Он может серьезнопострадать, ведь у животных сложный теплообмен. Если шкура не будет дышать,начнутся необратимые изменения. Ваш каракал заболеет! Хотя… — Двугубскийсхватил себя за подбородок все еще проворными пальцами.

— Вы что-то придумали? — с надеждой спросилсыщик.

— Можно сделать сетку. Эластичную сетку, слабенькую— примерно такую, какой женщины фиксируют сложные прически. Только скрупными ячейками, вы понимаете, о чем я говорю? Сетку я замаскирую, приклеив кней кусочки шерсти разных животных — могу предложить бобра, нутрию, ламу,норку, кролика… Смешаем все! Говорите, каракал должен быть ни на что не похож?Я уже вижу его в моем защитном костюме. Когда его нужно сделать?

— Срочно, Ефим Львович. Жизнь и счастье представителядикой фауны целиком в ваших руках. Конечно, правительство вам заплатит.

Последнее обстоятельство решило дело. Двугубский сказал, чтоему требуются мерки, хотя бы приблизительные, и сыщик по памяти нарисовал котана листе ватмана.

— Ничего себе зверюга, — восхитилсястарик. — Вы не поверите, молодой человек, но я первый раз в жизниработаю на правительство. Оказывается, это так волнующе!

Утреннее солнышко, пробравшись сквозь занавески, ласкаложесткую щетину Кудесникова, сладко спавшего поверх одеяла в номере «Дубовойрощи». Мерседес лежал вдоль туловища хозяина и месил лапами свободный уголподушки. Моторчик у него внутри работал на полную мощность.

Когда в дверь принялись ломиться, он прервал своеупоительное занятие и повернул морду на шум.

— Кто там? — томным голосом спросилКудесников, отбросив ногой щекотный уголок пледа. — Кого несет втакую рань?

— Это меня несет, — ответил из-за дверисердитый голос Марьяны. — Вы обещали, что приедете выбирать памятник,и обманули меня! Вы даже не ночевали в гостинице! Я целый день одна выдерживалатакие бурю и натиск!

Арсений сел и заторможенно спросил: