Вероника-без-лица, которая все еще стояла за моей спиной, шумно втянула в себя воздух. Я позволила себе лишь короткую усмешку, адресованную Волкову:

«Я же говорила».

«Извини», — прочитала в ответном взгляде.

И ведь… Ему действительно жаль. Правда жаль.

«Хочешь, уйдем?» — указала глазами на дверь.

— Простыни хоть после меня поменял! — продолжала шипеть незваная Вероника.

«А твой десерт?» — посмотрел Змеев на пирожное.

— Ника, то, что ты сейчас делаешь, ничего не даст. Это бессмысленно, а ты выставляешь себя в дурном свете.

«Вкусное, — я облизала ложку. — И кофе вкусный, — сделала глоток из чашки. — Но к черту!» — салфетка перекочевала с моих колен на стол.

Змеев накрыл мою руку своей:

«Не торопись», — читалось во взгляде, как в книге.

Девушка наконец-то вышла из-за моей спины, повернулась лицом.

— А ты?! Думаешь, это у него серьезно? Да он через неделю тебя пошлет! — она подтянула соседний пустой стул и села на него, закинув ногу на ногу, скрестив на груди руки, злобно глядя на меня. Симпатичная, с отличной фигурой, ухоженная… дорогая.

Ярослав позвал официанта.

«Хорошо. Плачу и уходим».

— Хочешь, расскажу тебе про Яра?

Очередной кусочек пирожного отправился в рот. Яр… как корова, честное слово — я скривилась.

«Тоже никогда не любил это сокращение», — ответная гримаса от Змеева.

— Сколько он тебя уже трахает? Несколько дней, наверное, раз притащил сюда. Ярочка…

«Еще хуже вариант».

«Согласен».

— … у нас кого попало в «Сонату» не приводит, только тех, кого трахает, причем недавно, когда ощущения еще новы. В качестве благодарности.

Бровь сама собой поползла вверх. Насмешливый жест.

«Она ничего обо мне не знает».

«Не сомневаюсь».

— Ты, наверное, думаешь…

За своей злостью девушка не замечала нашего странного, непонятного пока даже мне самой диалога с Волковым. Но в его глазах, жестах, мимике читать было очень легко. И я читала, и он читал в моих, пока мы ждали официанта, а разозленная бывшая пассия лила яд и помои. Лила пока исключительно на себя, потому что мы оба слушали Веронику краем уха.

Пирожное я все-таки доела, не сумев отказать себе в удовольствии.

— Чего ты молчишь? Волков, — развернулась дамочка к Ярославу, — сбылась твоя мечта, и ты нашел себе немую сироту!?

Появился мальчишка-студентик, обслуживающий нас, и замер в нескольких шагах, не решаясь подойти. Немногочисленные посетители бросали на столик заинтересованные взгляды.

Пришлось кивнуть, подзывая парня со счетом.

— Ты ужасна, — отбил Змеев, поднимаясь, снова заставив бывшую подавиться воздухом.

«Пойдем».

Я кивнула, встала, забрала с подлокотника шаль.

— Да какого хрена… — Вероника тоже начала подниматься, но Ярослав положил ей руку на плечо, вынуждая сидеть на месте.

— Девушка пьяна, не наливайте ей больше и вызовите такси на Савеловскую двадцать восемь, — положил несколько купюр в кожаную книжку почти не глядя.

«Пошли?»

«Да».

— Ты — тварь, Волков! Тварь! — кипела обиженная, чуть ли не крича нам в спины. Она кричала что-то еще, несчастный студент пытался угомонить разбушевавшуюся клиентку, а мы уже были у выхода.

— Возьмешь меня под руку? — спросил Ярослав, когда мы оказались на шумной улице, что-то выискивая на лице.

— Возьму, — улыбнулась. — Вечер еще не кончился? — спросила просто так, уверенная в обратном полностью. И снова прочитала в змеиных глазах ответ:

«Все только начинается».

«Как заманчиво».

Волков достал мобильник и вызвал такси.

Вечер по-прежнему был удивительно ясным и погожим, давно не было такого на моей памяти. Старый Арбат шумел и кипел. Девчонки и мальчишки, шумные компании и парочки, чудесные, веселые, неугомонные, немного пьяные, немного шальные. Они сами по себе вызывали улыбку и ощущение жизни, как шампанское пузырьками по венам.

Машина подъехала быстро, Ярослав назвал адрес. Смутно знакомый адрес.

— Э, девушка, — повернулся ко мне водитель-таджик, — давай мы твоего кавалера здесь оставим, а сами кататься поедем. Всю Москву тебе покажу.

— Спасибо большое, — рассмеялась открыто, — но как-нибудь в другой раз.

— Зря отказываешься, ой, зря. У него даже машины, вон, нет, — продолжал улыбаться водитель, весело поглядывая то на меня, то на Волкова в зеркало заднего вида. — Зачем тебе такой?

— А мне нравятся пешеходы, — усмехнулась.

— Все равно зря, — подмигнул таксист.

Старенькая девятка хоть и пахла бензином, но была ухоженной и чистой. За машиной следили и любили, и в этом тоже было какое-то свое очарование — в веселом водителе, вечерней Москве, в «Выпьем за любовь», играющем по радио, и в шуме дороги за окнами.

Я бездумно рассматривала вывески и неоновые огни, фонари, прохожих и людей на остановках, было уютно.

А когда такси остановилось и мы вышли, я с удивлением взглянула на Ярослава.

— Разве он еще работает?

— Официально нет, но нам откроют, — улыбнулся мужчина, снова из холодного Змеева превратившись в мальчишку.

«Аптекарский огород»… Последний раз здесь я была лет пять назад — кусочек природы почти в самом сердце мегаполиса. Красивое место днем. Но вот ночью я его не видела ни разу.

Нас действительно пропустили внутрь, и я с удивлением обнаружила, что таких визитеров, как мы, здесь достаточно много.

Подсвечивался только вход, дальше фонарей практически не было, но на входе нам выдали по старинному масляному фонарю и, судя по запаху, в нем было действительно масло.

— Мы немного раньше, — тихо проговорил Ярослав, снова подставляя мне локоть. — Можем пока погулять.

— Последний раз мы были здесь с близнецами.

Я с удивлением осматривалась вокруг. Света фонаря хватало только на то, чтобы немного осветить дорогу впереди, растения выглядели темными кляксами разной формы и величины, разбросанными в хаотичном порядке. Странно, но страха это не вызывало. Скорее… завораживало и вызывало ощущение тайны, как легкая щекотка. Сад спал.

— Расскажи мне о них.

— О близнецах?

— Да.

— Они самые чудесные и замечательные дети на свете. Вот думаю отдать Костю в автошколу, как все мальчишки он любит машинки и скорость.

— А девочка?