Аргус раздраженно вскочил.

— Порой хочется послать родственников ко всем чертям! — яростно прорычал он и вылетел из комнаты.

Едва стихли сердитые шаги Аргуса, как в коридоре послышался легкий стук каблучков.

— Олимпия! — окликнул Яго, и леди Уэрлок заглянула в гостиную. — Хочешь поговорить с леди Лорелей, не так ли?

— Чересчур догадливые кузены делают жизнь невыносимой.

— Всего лишь стараюсь приносить посильную пользу. Советую посмотреть в яблоневом саду: вчера Аргус как-то подозрительно смахивал с сюртука листья. А еще рекомендовал бы отвлечься и не обращать внимания на воспоминания, оставшиеся там от недавних событий.

— О! Думаешь, рассердившись на возлюбленного, девушка пойдет туда, где уступила страсти? Не слишком ли больно?

— Возможно, я ошибаюсь, но чувствую, что леди Лорелей спряталась в саду. Но что же ты собираешься ей сказать?

— Так, кое-что. Поговорим о своем, о женском.

Яго молча сверлил Олимпию взглядом. Наконец она вздохнула и уступила.

— Хочу определить степень потрясения и объяснить, почему брат так боится самого слова «брак».

Она повернулась и скрылась за дверью.

— Что ж, желаю удачи!

Нет, больше она никогда не пойдет в садовый дом и даже не взглянет в ту сторону. Да и вообще забудет, что в конце аллеи живет похотливый, трусливый лжец.

С такими мыслями Лорелей спешила к своему любимому фруктовому саду. Наверное, зализывать душевные раны было бы удобнее в другом месте, но как найти укромный уголок? А прятаться в собственной спальне подобно влюбленной экзальтированной девице она не собиралась. К тому же вид яблони, под сенью которой похотливый, трусливый лжец лишил ее девственности, подстегнет и распалит ее гнев. Ну, а гнев задавит жестокую, способную поставить на колени боль. Наконец, показалась та самая яблоня. Лорелей опустилась на траву, скрестила руки на груди и сквозь листву посмотрела на небо. Некоторое время она мысленно награждала сэра Уэрлока самыми безжалостными эпитетами, которые удавалось вспомнить. Скоро, однако, все известные характеристики иссякли, и пришлось придумывать новые. Если бы негодяй оказался здесь, можно было бы высказать ему всю правду прямо в похотливые, трусливые глаза.

Долго кипеть впустую оказалось скучно, выпустив пар, Лорелей успокоилась и прислонилась спиной к теплому стволу.

Итак, неожиданно выяснилось, что у Аргуса двое сыновей, и оба рождены вне брака. К тому же Дариус и Олуэн — почти ровесники, а это означает, что лет тринадцать назад сэр Уэрлок вел весьма бурную жизнь. Сколько ему сейчас? Около тридцати. А тогда он и сам был почти мальчишкой.

Лорелей нахмурилась и снова подсчитала. Да, все так: ему было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. И сразу две любовницы? Сама того не замечая, она укоризненно покачала головой. Факты упрямы: уже в ранней юности этот человек отличался непомерной прытью.

Лорелей очень хотелось устроить грандиозный скандал — самый настоящий, с криком, слезами, упреками, а возможно, даже с парой пощечин. Да, она отважилась рискнуть собственным сердцем и будущим. До чего же больно сознавать, что все это отдано в обмен на жаркие объятия и несколько минут блаженства!

— Переживаете?

Лорелей вздрогнула от неожиданности и повернулась на голос. Она и не заметила, как леди Уэрлок подошла и удобно устроилась рядом. В стороне, на расстоянии нескольких метров, независимо расхаживал солидного вида сопровождающий. Внезапно вспомнился особый дар Олимпии: скорее всего она уже почувствовала, что произошло на этом самом месте. От стыда ей захотелось вскочить и убежать, однако Лорелей заставила себя остаться на месте и даже нашла силы внимательно посмотреть на собеседницу. Удивительно, но с лица Олимпии чудесным образом исчез огромный синяк, да и двигалась она с прежней легкостью.

— Прекрасно выглядишь, — не скрывая удивления, заметила Лорелей. — Намного лучше, чем вчера.

— Вскоре после твоего ухода появился Стефан, наш кузен. Увидел записку, которую оставили беглецы, и отправился за ними. Пришлось срочно отправлять в Радмур еще одно письмо. Парень, конечно, выглядит взрослым, но ему всего шестнадцать. К тому же он родной брат Пенелопы, так что бедняжка, должно быть, ужасно волнуется. Стефан обладает редким даром исцеления. Он немного поколдовал надо мной. — Олимпия слегка улыбнулась. — Да, он еще один внебрачный ребенок, но у Аргуса их только двое. Ну, а Пенелопа с юности заботится обо всех.

— Обо всех? Так сколько же их?

— Вместе с самой Пенелопой одиннадцать. В нашей семье мужчины далеко не всегда берут на себя ответственность за собственных детей. Ну, а Аргус к тому же очень рано стал отцом двух сыновей. Надо сказать, что с тех пор он научился сдерживать порывы и соблюдать осторожность.

— Неужели дети оказались брошенными на произвол судьбы?

Олимпия коротко кивнула.

— Даже щедрая рента не убедила матерей заботиться о младенцах. Двое младших братьев Пенелопы, также появившихся на свет без официального приглашения, оказались лишними потому, что мать, в конце концов, вышла замуж, и супруг не захотел кормить чужих детей. Пенелопа устроила в своем доме некое подобие приюта, и вскоре туда начали стекаться маленькие родственники, оставшиеся сиротами при живых родителях. От многих подкидышей матери отказались лишь по одной причине: вскоре после рождения выяснилось, что малыши обладают ярко выраженными особенностями и совсем не похожи на других, нормальных, детей. Так что, как видите, наши необычные таланты подозрительно напоминают проклятие.

— Честно говоря, не очень понимаю, каким образом одаренность способна влиять на личную жизнь.

— И все же зависимость очевидна и несомненна. Уэрлоки и Воны никогда не могли похвастаться семейным счастьем. К счастью, в наши дни ситуация постепенно меняется, но прежде многие браки распадались, или, что еще хуже, супруги через силу влачили жалкое совместное существование. Как правило, мужья и жены не могли принять нас такими, какие мы есть, и уходили. При этом детей оставляли нам и нередко даже пытались от них отказаться. Собственный ребенок внушал им страх, а вина, разумеется, ложилась на плечи Уэрлоков. Наша с Аргусом мать продержалась дольше остальных, однако трудно сказать, хорошо это или плохо. Она была глубоко несчастна, так как одновременно и боялась, и ненавидела собственных детей. Но все равно рожала, потому что оставалась покорной женой. Покорной — но не верной. Честно говоря, отцу повезло, что каждый из нас оказался настоящим Уэрлоком. Ну а мы должны благодарить судьбу за то, что матушка не придушила нас в первую же минуту. Отец очень страдал, и из-за этого мы рано его потеряли. А после его смерти нам остались только долги и душевные раны.

— И поэтому Аргус так боится жениться?

— Да. Решил, что Уэрлоки не созданы для брака. Правда, в последнее время три наши кузины удачно вышли замуж и счастливы, но он считает их исключением.