Хак. Мы не знаем, почему капитан задумала сделать свою команду беглецами-висельниками. Нет, понятно, что она заставляет их решиться на нечто опасное… Но зачем?

– Ага, я тоже в замешательстве, – кивнул Хак. – Вся эта история напомнила мне об одном старом друге. Тот еще персонаж! Как-то ему предложили кусочек сыра… Кстати, мы не так уж сильно любим сыр. Интересно, откуда взялся этот предрассудок? Так вот, мой друг…

– Хак, думаю, надо сосредоточиться на текущих проблемах, – мягко прервала его Локон. – И поподробнее разузнать о планах Вороны.

Услышав это, Хак даже уронил корку.

– Ну ладно, – сказал он. – Если ты действительно считаешь, что это необходимо…

Вспомнив, как Хак волновался и упрямился в прошлый раз, когда Локон уговаривала его шпионить, она почувствовала укол совести. Девушка не имела морального права просить Хака, чтобы он вновь подверг свою жизнь смертельному риску.

– Ладно, забудь, – сказала Локон, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. – Кажется, есть другой способ.

Она полезла под кровать, открыла тайник и достала контейнер, под завязку набитый полуночными спорами.

– Локон! – заволновался Хак. – Что ты делаешь?

– Сама не знаю… Я ведь простая девушка, которая коллекционирует чашки. У меня нет ни специальной подготовки, ни опыта. Мне не перехитрить Ворону… если только я не буду использовать все мои ресурсы. – Локон показала Хаку споры в коробочке. – Пожалуй, мое истинное и единственное преимущество перед остальными – тот факт, что при виде спор у меня не так сильно трясутся поджилки.

– Да, но полуночные споры? Разве не следует… э-э-э… для начала немного потренироваться? Нельзя же вот так взять и побежать корофон. Сначала надо выиграть какой-нибудь местный забег. Например, вокруг своей Скалы.

– Коро… что?

– Корофон. Забег на шестьдесят пять километров. Проводится каждый год в честь дня рождения короля.

– Шестьдесят пять километров? – переспросила Локон, открывая шкаф.

«Где же серебряный ножик? – недоумевала она, перебирая инструменты в многочисленных ящичках Уива. – Вроде недавно его видела…»

– Если бегунов и впрямь заставляют бежать такую дистанцию, как они не свалятся с острова в море? Или они бегают кругами?

– Ну и ну, Локон, – сказал Хак. – Ты разве не знала, что большинство островов гораздо больше твоей Скалы?

– Правда? – спросила Локон, извлекая наконец ножик из последнего ящичка. – И что, эти острова шестидесяти пяти километров в поперечнике?

– И даже более того, – ответил Хак. – Один из островов в Зефирном море почти с сотню километров!

– Ничего себе! – воскликнула Локон, пытаясь вообразить столь огромный кусок суши.

А если живешь в центре острова? Как тогда любоваться морем? Что за безумие!

Локон покачала головой и вытащила несколько бурдюков с водой.

Затем она встала на колени возле койки, взяла из контейнера три полуночные споры и положила их на матрас. Хак, не забыв прихватить свою корку, попятился от греха подальше.

Локон глубоко вздохнула и подумала о Чарли. Она должна справиться. Ради него, ради команды «Вороньей песни». Нужно разгадать тайны Вороны и уберечь экипаж, и тогда моряки, быть может, подскажут, как спасти Чарли.

Локон занесла пипетку над полуночными спорами и капнула.

31. Полуночная сущность

Смею предположить, вы понятия не имеете, что такое Узы Люхеля. Однако не расстраивайтесь. Когда разворачивались излагаемые мною события, я вообще думал только о том, сколько оттенков оранжевого приемлемо носить одновременно.

Все дело в приоритетах, и каждый расставляет их по собственному усмотрению.

Большинство спор эфиров не могут создавать узы. Таковы, например, изумрудные или зефирные споры. Оживить их достаточно просто. Процесс не выходит за рамки привычной всем нам универсальной связи явлений: причина – следствие. Сжатый эфир падает на планету в виде спор, а затем, вступая в реакцию с водой, буйно прорастает.

Полуночные споры значительно отличаются от остальных видов спор. Фактически механизм их действия близок к тому, как на самом деле должны работать эфиры. Ожившие полуночные споры формируют временные узы между симбионтом и эфиром – одним словом, симбиоз.

В отличие от Уз Нахеля, где происходит обмен на уровне сознания и привязки к конкретной реальности, предмет обмена в Узах Люхеля – физический ресурс. В данном случае это вода.

Локон ощутила приступ жажды. Во рту мгновенно пересохло. Потянувшись было за бурдюком, Локон, завороженная движением спор, замерла. Они клокотали, зыбились и таяли, надувались, точно мыльные пузыри. Спустя несколько секунд три крохотные споры превратились в лужицу слизи. Сделавшись величиной с кулак, клякса прекратила расти и, к облегчению Локон, теперь только искажалась, сиюминутно меняя очертания. На миг из черной слизи проклюнулась, чтобы тут же испариться, крохотная мордочка неведомого зверька.

«Сделка, – вторглась в сознание Локон чужеродная мысль. – Обмен. Вода».

Едва отдавая себе отчет в том, что делает, Локон мысленно согласилась на сделку.

Полуночная сущность, даром что способна принимать множество образов, всегда стремится к упорядоченности – к единой форме. Прототипом обычно служит либо сам создатель сущности, либо избранный им симбионт. Так совпало, что в тот миг Локон смотрела на Хака, который забился в угол койки, прикрываясь обгрызенной коркой, точно щитом. Полуночная сущность, будто перехватив взгляд Локон, тотчас начала пульсировать и вытягиваться. Сначала появился черный хвост, затем четыре лапки, следом мордочка, длинный нос и наконец… тельце, напоминающее картофельный клубень. Вскоре перед Локон уже стояло крохотное существо, напоминающее крысу, что искупалась в кадке с черной краской. Назвать это создание копией Хака, разумеется, было нельзя. Шкурка скорее походила на текстурированную под шерстяные волокна кожу, а мордочке и лапкам недоставало множества мелких подробностей. Слишком уж это существо выглядело гладким, глянцевым и черным как смоль. Словно вырезанное из куска мыла. Так талантливый скульптор, которого посетило вдохновение, хватается за все, что подвернется под руку, лишь бы успеть запечатлеть родившийся в воображении образ.

Пробуя новообретенные лапки, существо побегало по койке из стороны в сторону. Несмотря на все визуальные изъяны, оно двигалось, как самая настоящая крыса.

Жажда нарастала странным образом – у Локон начали сохнуть глаза. И тем не менее девушка не могла оторвать взгляд от не-крысы. Она приложилась к бурдюку и спустя несколько мгновений с удивлением обнаружила, что осушила его. Даже не подозревала, что ее желудок может вместить столько жидкости. Утолив жажду, Локон почувствовала, как связь с полуночным существом заметно окрепла. Именно так работают Узы Люхеля. Чем лучше создатель удовлетворяет прихоти полуночной сущности, тем больше он получает возможностей для контроля своего творения.

Взгляд Локон затуманился, и окружающий мир отошел на второй план. Теперь она могла управлять не-крысой, видеть ее глазами, обонять запахи ее носом и вместе с тем оставаться самой собой. Первым делом она прыгнула в