— Привет, — приглушенно шепчет он, легонько касаясь губами моей пылающей, как факел щеки. Обдает запахом чистого тела и знакомого древесно-цитрусового парфюма. — Это тебе. — Протягивает букет белых кустистых роз и мороженое в пластиковом ведерке.

— С-спасибо, — опускаю взгляд на его легкие кожаные туфли и прижимаю букет к груди. — Очень красивые цветы.

— Напоишь чаем… с мороженым? — улыбается Егор, а у меня замирает в груди от его голоса, улыбки и блестящего взгляда. Частого возбужденного дыхания, невольно коснувшегося кожи, пробежавшего по ней, как теплый бриз.

— Проходи. Сейчас все будет. — Непринужденно взмахиваю ладонью, увлекая мужчину за собой.

Егор садится за стол и наблюдает за моими ненужными хлопотами. Я включаю чайник, ставлю на стол вазочку с вареньем, чашки, орешки и сухофрукты, прочую ерунду… Пытаюсь заполнить суетливыми движениями неловкость, затопившую пространство. Тишину нарушает шипение кипящего чайника и громкие, суматошные удары моего сердца — кажется, его бешеный стук слышится на расстоянии.

— Лиза… — Егор поднимается с места и подходит ближе. Разворачивает меня к себе и слегка притягивает. — К черту чай…

Я делаю то, что так давно хотела — вскидываю руки и касаюсь подушечками пальцев лица Егора, оглаживаю его, собирая невидимую паутинку волнений и страхов. Он закрывает глаза и напрягает ноздри, шумно втягивая воздух, а я продолжаю ласкать пальцами его скулы, веки, губы, забирая боль… 

— Ты похожа на мечту, Эльза.

— О чем же эта мечта?

— О доме… 

Он молчит. Отыскивает мой взгляд и часто дышит, позволяя моим пальчикам блуждать по его щетинистым скулам, полным губам, крепкой шее… А затем я целую его, смело и порывисто. Пью горячее дыхание и мятный вкус его губ.

— Лиза, я… — Егор слегка отстраняется. — Тебе можно?

— Да. И… я хочу.

— Скажи еще, — сбивчиво шепчет Егор, осыпая короткими поцелуями мои щеки.

— Я хочу тебя…

— Еще… Скажи еще… Знала бы ты, как я хотел это услышать…

— Иволгин, если ты сейчас же не начнешь что-то делать, я тебя выгоню, — улыбаюсь я.

— Где спальня? — он подхватывает меня на руки так резко, что я вскрикиваю. Несет по полутемному коридору, следуя указаниям моей бессильно-дрожащей руки, смеясь в ответ на глупые протесты.

В лунном свете наши силуэты кажутся серебристыми и почти прозрачными. А глаза блестят ярко, как заглядывающие в окно звезды. Егор опускает лямки моего сарафана и припадет губами к обнаженным плечам, согревает дыханием кожу, прошитую торжествующим, как будто диким и трусоватым, гулом сердца. Прижимает к широкой надежной груди, теплой и вздымающейся, заставляя меня забыть, как дышать. Я иду навстречу нашему общему желанию, оплетаю руками его шею и целую в ответ. Вряд ли хоть одна женщина смогла бы устоять перед обаянием Егора, а тут всего лишь я — простая Лиза. Во мне все вибрирует от напряжения, желания, больше похожего на муку. Наша нежность сменяется вязкой, как мед жаждой. Я стягиваю с Егора футболку, тянусь к молнии на брюках, желая поскорее избавиться от разделяющей нас одежды. Егор опускает меня на постель и склоняется сверху. Шепчет нежности, от которых подгибаются колени и кружится голова.

— Лиза... Ты самое лучшее, что могло со мной случится.

«Я тебя люблю», — кричу я про себя, а окружающая действительность, состоящая из жён, бывших мужей, любовниц и прочих неприятностей цепко сковывает горло, заставляя молчать.

— Егор, пожалуйста... — тело скручивает от острого желания, когда его ладони сжимают бёдра.

— Ты нужна мне... Лиза, ты моя, слышишь? — слова срываются с его губ, словно сами собой. — Только моя.

«А ты мой», — опять молчу, потому что он не мой... Он целует меня крепко, почти остервенело, словно злясь на чертовы обстоятельства, сохраняющие между нами недосказанность. Да, мы молчим о чувствах и будущем, но наши тела кричат, звенят от нерастраченного желания. Егор овладевает мной, подчиняет каждым движением, убеждая в том, как я ему нужна... А я прогибаюсь в пояснице и выдыхаю со стоном удовольствия его имя...

*** 

— И теперь он хочет очную ставку, — со вздохом произносит Егор. Моя голова покоится на его груди, и слова отдаются вибрацией. Пальчики вырисовывают на плотной, как атлас, мужской коже причудливые узоры и путаются в густых завитках. Провожу ладонью ниже, чувствуя, как под моими прикосновениями оживают сильные мышцы. — Лизка, я, по-моему, тебя утомил. — Егор касается теплыми губами моего виска.

— Не выдумывай. — Шепчу я и целую в ответ. — Я знаю, что такое предательство и понимаю твои чувства. Только стоит ли… встречаться с Карасевым? Ты ничего не добьешься, Егор. Кроме боли, ничего…

— Я хочу посмотреть ему в глаза… — отвечает он. — Услышать нелепые оправдания. Можешь считать меня мазохистом, но я хочу его понять. Чем он руководствовался, когда пошел по головам?

— Думаю, жаждой власти… или денег. Егор, забудь о Карасёве. Преступники наказаны, их ждет тюрьма, а нам и нашим детям больше никто не навредит.

— Ты забыла про Илоночку, — кривится Егор и натужно улыбается. — Лизка, ты самая добрая и наивная. А навредить… может кто угодно. Мудрость заключается в том, чтобы быть готовым к удару, подстелить соломку. Я оказался не готов…

Вместо ответа, я вздыхаю. Поглаживаю его плечи, шею, мускулистую грудь, умоляя солнце, тихонько пробивающееся сквозь ночные облака, помедлить. Хочу, чтобы эта ночь не заканчивалась… Хочу его рядом с собой всегда — мужчину, ворвавшегося в мою жизнь волей случая.

— Егор… — я снова тянусь к его истерзанным от поцелуев губам. Каждое его прикосновение и ласка, хриплый шепот, ласкающий слух, пробуждают во мне незнакомую женщину — смелую и страстную Эльзу. Ту, которую отыскал во мне он. Или возродил из обломков.

— Лизка, я потерял голову от тебя. Сбрендил, сошел с ума, свихнулся…

Он целует меня, ласкает и сводит с ума, вновь поднимая на пик удовольствия.

А потом прижимает к горячей, взмокшей груди, а я чувствую, как сильно бьется его сердце. В унисон моему — живому и заполошному…

— Лиза, помнишь, я обещал тебе стихи? Готова? — пальцы Егора зарываются в мои волосы. — Не то, чтобы я мастер...

— Да. — Я удивленно вскидываю голову.

Егор вздыхает и отыскивает в темноте мой взгляд:

— Егор, не надо… Пожалуйста. — Мотаю головой, прогоняя слезы. — Я не могу… просто… Все это…