Сползаю спиной по стене прямо на пол. Четыре стены, потолок и пол – затхлый коробок, в который меня поймали, как назойливую мышь. Как же только холодно. Сырость, вековая, мертвая. Проскальзывает сквозь кожу, пронизывает мышцы, просачивается в самый мозг. За многие века она так долго наполняла здесь воздух, что буквально впиталась в каждый камень. А сейчас просачивается и в меня, медленно, по чайной ложке, пока я не умру. Думаю, здесь поиски лекарства закончатся, как и мое существование. Это не пессимизм, нет. Лишь реальность. Ни одного окна, дверь закрыта с другой стороны. Решетка на двери такая узкая, что даже палец не просунешь. Без вариантов. Я останусь здесь навсегда. Натягиваю куртку, скручиваюсь в углу клубком, как ребенок. Пытаюсь свернуться в крохотную точку, раствориться, исчезнуть, чтоб больше никто не мог причинить мне боль. Теперь все хорошо. Они меня не тронут, ведь я и так почти мертва. Убивать меня нет смысла, достаточно просто подождать. Чувствую, как сырость расползается по венам, но это уже неважно. Все неважно.

Сквозь закрытые веки пробивается свет. В темноте разбираю нечеткие силуэты. Вижу Эми, маму с папой. Они так близко. Мама улыбается, гладит меня по голове. От жара камина ее щеки запятнал румянец. Папа за ее спиной подбрасывает дров в огонь, хоть в комнате и без этого душно. Так душно… или это у меня жар? На лице папы однобокая улыбка, как в то утро, когда он отвез меня к себе в офис и усадил за журналистский стол. Он часто брал меня на работу, разрешал печатать на печатной машинке и всегда хвалил за написанный стишок, хоть я и знала, что там полно ошибок. Эх, папа… у меня так мало воспоминаний о нем, но те, что остались, я ни на что не променяю. Мама склоняется надо мной. Она улыбается и не перестает гладить меня, словно пытается успокоить. Но я не переживаю. Знаю, смерть неизбежна. Так зачем переживать? Глупо волноваться о том, чего не можешь изменить. Протягиваю руку, хочу ощутить тепло ее щеки, будто она еще жива. Но не могу. Только пальцы касаются кожи, как картинка вмиг тускнеет. Я просыпаюсь, но пробуждение это настолько болезненно, что мне буквально не хватает воздуха. Кровь в висках бьет, как молотком. Кажется, голова просто взорвется от этого грохота.

Вдруг понимаю, что это не в голове. Стук реален, как и отзвук шагов. Кажется, кто-то идет сюда. О нет! Осознание этого заставляет меня вскочить на ноги так быстро, что голова кружится. Хватаю обломок какой-то деревяшки и прячусь в углу. Так себе оружие, но все же лучше, чем ничего. Смотрю на дверь в ожидании, когда в ней появится тот, кто издавал шаги. Секунды тянутся вечностью. И я уже ловлю себя на мысли, что это все мне приснилось, когда в просвете решетки проскальзывает тень. Хрип ключа в замочной скважине, и я прирастаю к стене. Дверь открывается и… Сейчас! Ошметок дерева вздымается вверх, но так и не успевает достичь цели. Рука ловит его на ходу.

– Слишком медленно. Моров успел бы тебя укусить два раза.

От звука этого голоса пальцы немеют. Не может быть. Он что, издевается?

– Блэквуд?

Вырываю палку и нацеливаю на него.

– Пришел полюбоваться, как я умираю?

– Я пришел освободить тебя.

Наваливаюсь на ошметок всем телом, лишь бы только достать его.

– Конечно.

– Нет времени, – он выхватывает у меня из рук палку. – Моровы скоро будут здесь. Мое исчезновение недолго останется незамеченным. Нужно уходить.

– Думаешь, я поверю, что ты вернулся за мной? Откуда у тебя вообще ключ?

– Стащил у охраны.

До чего хорош, предатель! Врет и не краснеет.

– Не ври. Хочешь отвести меня прямо в лапы Даниилу, так и скажи!

Скулы Блэквуда заостряются. Его терпение висит на лоскутном волоске, впрочем, как и мое.

– Хотел бы отдать тебя моровам, не возвращался бы, – он выворачивает мои руки и толкает в дверь. Я вырываюсь. Не давать же ему вести меня к моровам на закуску. Я ведь не кусок мяса! Он толкает меня в проход, ведет по коридору вниз. Все глубже в подземелье. Во мне закрадывается искра сомнения. Если бы он хотел отвести меня к Даниилу, повел бы наверх. Вместо этого он тащит меня в подземелье. Зачем? Хочет тайком убить или действительно хочет вывести?

– Куда ты меня ведешь?

Если бы Блэквуд хоть раз ответил на вопрос, как все нормальные люди, это, наверное, нарушило бы ход планет. К счастью, Вселенная в безопасности. Вместо ответа он просто пихает меня в спину. Возмущенный возглас так и рвется из моего рта, но он прикрывает его рукой. Моему терпению приходит конец. Так дальше продолжаться не может. Кусаю его за руку и бросаюсь бежать. Не позволю ему отдать меня в лапы Даниила. Лучше затеряюсь где-то в подземелье. Бегу что есть силы, хоть и не вижу впереди ничего. Быстрее, пока он не бросился за мной. Сворачиваю за угол и чуть не поскальзываюсь. Впереди четыре пары багровых глаз. Смотрят, даже не мигают. А я стою перед ними как голая. Ни защиты, ни снаряжения. Десять секунд на размышление. Хотя о чем тут думать? Сражаться нечем. Бежать бесполезно. Остается только… Рев заглушает ход мыслей. Сжимаюсь в комок, предвкушая боль, но ее нет. Ни сейчас, ни спустя минуту. Хоть визг и накрывает меня с головой. Он звучит целую вечность. Затем резко стихает.

Спустя какое-то время решаюсь убрать руку от лица. Вижу моровов. Их распростертые тела устилают пол темницы. Стена и пол забрызганы кровью. Над одним из тел склонился Блэквуд. При виде него у меня возникает ступор. Да что с ним не так? То плюет мне в лицо, то несет по лесу чуть ли не на руках, то преподносит предводителю моровов на блюдечке, то спасает от его же тварей. Я думала, он от меня избавиться хочет. Теперь и вовсе запуталась. Хотя, может, у него план такой? Довести меня до слабоумия, ведь так гораздо интереснее, чем оставить умирать голодной смертью. С другой стороны, если хочешь кого-то сжить со света, зачем его спасать? Как глупо и нелогично. Я совсем запуталась.

– Нужно уходить, – он хватает меня за локоть, но я вырываюсь.

На этот раз он не пытается тянуть меня силой. Он протягивает мне кинжал Уилла и со словами «либо со мной, либо с ними» скрывается за углом. Мне показалось, или он только что впервые предоставил мне выбор? Просто не верится. И что мне теперь делать? Я так усердно пыталась от него отделаться, но что в итоге? Смогу ли я выбраться отсюда одна? Возможно. Смогу ли найти лекарство? Ответ неопределенный. Смогу ли выжить в чащах, кишащих тварями, опасными растениями и насекомыми? Вряд ли. Поэтому мне ничего не остается, как стиснуть зубы и повернуть за ним. Снова за ним. Кажется, это никогда не закончится. Так или иначе, я все равно плетусь за ним тенью. Выбор… Лишь иллюзия. На самом деле нет никакого выбора. Хочешь жить? Будь с Блэквудом. Вот и весь выбор. Догоняю его на повороте. Похоже, он не удивлен. Знает ведь, что деваться некуда. Что он там делает, у стены?

– Сюда, – он откидывает что-то тяжелое в сторону. Звук звенящего металла больно ударяет в уши, и до меня наконец доходит, что это был люк. Вентиляция, проход, шахта, не знаю, как это назвать, но мне определенно это не нравится. Проход оказывается таким узким, в нем едва ли хватает места для одного. Вдвоем здесь и вовсе не повернуться. Еще минуту назад я не понимала, какое счастье стоять ногами на земле. Сейчас я в затхлой вентиляции на четвереньках пытаюсь пробраться к… а, собственно, куда? Ни я, ни Блэквуд не знаем, куда ведет эта шахта. Но грязь меня волнуют меньше всего. Пускай узко, пускай темно. Лишь бы она вывела нас на поверхность. В этой духоте свежий воздух кажется блеклым воспоминанием. Еще и темно, как в гробу. Не вижу ни одного светлого пятнышка. Поэтому двигаюсь наугад. За спиной шарканье колен. Блэквуд не отстает. Внутри непонятное чувство сжимается в горле комом. Может, он и вправду хотел помочь… или он меня обманул, и вскоре мы окажемся в парадном зале на коленях перед Даниилом. В любом случае скоро мы это узнаем.