Гроза тонет в ливне, предоставляя мне возможность выспаться. В следующий раз, когда открываю глаза, они щурятся из непривычки. Дождь закончился. Картинка перед глазами настолько четкая, что больно смотреть. Солнца нет, но по яркости света понятно – это рассвет. Блэквуда нет. Спустя секунду нахожу его, подпирающим ель напротив. Синяки под глазами говорят о том, что он снова не спал.

– Пора идти.

– Куда? – удивляюсь своему голосу. Он совсем охрип.

– Оставаться на открытой местности небезопасно.

– Что ты предлагаешь?

– Найти укрытие.

Потираю отекшие глаза. Его тон намекает, что сегодняшний день не предвещает ничего хорошего.

– Предлагаешь прятаться под землей, как полевые мыши?

– Если потребуется.

Надеюсь, до этого не дойдет. Чувствую: что-то не так. Есть какая-то доля волнения в его голосе.

– Что-то не так?

Не отвечает, но кивает в сторону.

– Что там?

– Можешь взглянуть.

Не нравится мне его тон, хотя, собственно, когда он мне вообще нравился. Но не в этом соль. Если уж Блэквуда что-то заставило поволноваться, я точно должна это увидеть. Поднимаюсь по склону, спускаюсь в овраг. Не вижу ничего необычного, кроме деревьев и… Нет. Этого не может быть. Подхожу ближе, подавив рвотный рефлекс. Мертвый моров, еще один. Но на этот раз он не выглядит, как застывшая статуя. Все гораздо хуже. Он буквально разорван на части. Голова висит, рук нет, вместо шеи – кровавое месиво. Фу. Прикрываю рот рукой. Что здесь произошло? Кто мог с ним такое сделать? Это ведь моров, черт подери! Я видела, как один из них уложил Сэта одним броском. Тогда кто мог такое сделать?

– Что здесь произошло?

– Ужин.

Только сейчас понимаю, что Блэквуд все это время стоял за моей спиной.

– Я думала, сильнее моровов никого нет в этих краях.

– Верно.

– Тогда кто мог с ним такое сделать?

– Учитывая манеру убийства, ответ очевиден.

Очевиден, да не для всех. И почему он постоянно не договаривает? Неужели так трудно просто сказать, что произошло? Будто я могу знать. Моровы – самые сильные существа на Другой Стороне. Безжалостные, кровожадные, дикие. И кто тогда, как не моров, мог разорвать эту тварь на куски? По-моему, здесь не может… Минутку.

– Это сделали моровы?

Кивок в подтверждение моей догадки.

– Но зачем? Я думала, они питаются исключительно…

– Им все равно, кем питаться. Когда наступает голод и дефицит крови сказывается на организме, они готовы разорвать все, включая себе подобных.

Не могу поверить. Просто в голове не укладывается. Моровы убивают людей, убивают животных, убивают себе подобных. Такое ощущение, что они убивают все живое вокруг. Что будет, если только эти твари прорвутся в наш мир? Нет, этому не бывать. Никогда.

Скромный завтрак из ягод и ящерицы еле протискивается по горлу. После увиденного аппетит отбило, даже несмотря на покалывание в желудке. Каким-то образом мне все же удается запихнуть в себя немного еды, но вряд ли этого хватит надолго. Думаете, после сна и еды продолжать путь намного проще? Появились силы, отдохнули мышцы, желудок получил свою порцию подпитки. Если так, то вы крупно ошибаетесь. Четыре дня мы пробираемся сквозь эти непроходимые чащи. Четыре ночи мы нормально не ели (кучки ягод и ящерицу вряд ли можно назвать едой), не отдыхали, не мылись. Боже! Я забыла, когда последний раз расчесывала волосы! На голове похуже совиного гнезда, а я никак не подгадаю момент, чтоб привести себя в порядок. Куда уж там, когда повсюду бродят твари. Все бы сейчас отдала, чтоб принять душ. Пускай даже холодный. Воспоминания о доме вновь зарождается в потухшем сознании. Перед глазами вырастает камин, в воздухе витает запах дерева, специй, средства для стирки. Я даже слышу звук тикающих часов с кукушкой, старых, как сам мир, бабушкиных. Ком в горле растекается по груди. Я скучаю по дому. Даже не думала, что можно так сильно скучать по чему-то неживому. Дом не живой, но воспоминания о нем живее меня самой. Домашний уют… Никогда не поймешь, как сильно его ценишь, пока не потеряешь.

По дороге нам попадается ручей, и я, не без усилий, уговариваю Блэквуда сделать привал. Наконец можно умыться. Когда морозная вода касается кожи, меня переполняет чувство восторга. Как же приятно быть чистой! Смываю грязь с лица, мою руки, волосы. За столько дней антигигиены сложно разобрать, где начинается макушка и заканчивается коса. С болью пополам раздираю пару узлов, выдираю щепки и даже кусочки мха. Мои руки такие худые, ладони все в царапинах. Будто голыми руками пробиралась сквозь чащу. Собственно, так и было. Холод пробирает до кончиков пальцев, но я терплю. Такова цена чистоты, и я готова ее заплатить. Усаживаюсь на берегу, заплетаю еще влажные волосы и замечаю цветы на кроне дерева. Шоколадные. Снова они. В последнее время они все чаще мне попадаются. И откуда они только берутся? Пока я привожу себя в порядок, Блэквуд времени не теряет. Набирает воду, промывает царапины на руках. Ничего себе! Оказывается, у него самого немало ссадин. На лице, руках, шее.

Наверное, они заживут после инъекции, но честно говоря, я ни разу не видела, чтоб он ее делал. Может, его смущает мое присутствие или время не пришло… или это настолько отвратительно, что он предпочитает избавить меня от подобного зрелища. И славу богу. Наверняка это мерзко. Он снимает куртку. Она уже немного потрепалась, но все равно выглядит крепкой. Кожа не лучший выбор для похода. Другое дело – моя спортивная куртка. Такая большая, будто маленькая палатка.

Небо уже почернело, но мы не перестаем идти. Блэквуд даже не заикнулся о ночлеге, хотя я уже изрядно вымоталась. Надеюсь, он не планирует идти целую ночь. Ведь он сам говорил: ночью моровы особо активны. Их чувства обостряются, а наши, наоборот, ослабевают. Погода меняется вместе с небом. Стоит только сумраку опуститься на плечи, как воздух наполняется гробовой сыростью. Земля становится непривычно мягкой. Спустя время понимаю, что это не земля, а мох. От ощущения влажной жижи под ногами становится не по себе. Ночь определенно не самое лучшее время суток, особенно в лесу. Особенно с человеком, который в любой момент может от тебя избавиться. Но дело вовсе не в Блэквуде, а в погоде. Все вокруг буквально кричит о приближении чего-то страшного, но я никак не могу понять чего. Блэквуд тоже уловил эти изменения. Его плечи заметно напряглись.

– Ты что-то заметил?

– Слышишь?

Напрягаю слух, но не слышу ничего особенного.

– Я ничего не слышу.

– Именно. Тихо.

– Здесь всегда тихо.

– Нет, – он подходит к дереву, – не всегда. Это затишье.

Рука опускается на крону. Он что-то изучает, только что? Подхожу ближе и замечаю символ на коре. Три линии, переплетенные между собой. Похоже, он здесь уже очень давно, может, даже дольше, чем само дерево. Кора совсем дряхлая.