За столом в кабинете написала короткую записку. Отнесла ее в спальню и положила на туалетный столик. С сожалением оглядела уютную комнату, пожала плечами, надела плащ, подхватила чемоданы и вышла из квартиры, оставив ключ в двери.

В такси, по дороге к автовокзалу, она открыла сумочку и пересчитала деньги. Девяносто пять долларов. Шейла чуть улыбнулась. В город она приехала с пятьюдесятью пятью… Небольшая, но прибыль.

На автовокзале она взяла билет до Лос-Анджелеса. Водитель уложил ее чемоданы в багажное отделение. Свободных мест в автобусе хватало, и она села у окна. Она собиралась провести ночь в Лос-Анджелесе, а утром уехать в Сан-Франциско, не сомневаясь, что легко найдет там работу… Квалифицированных медицинских сестер вечно не хватало. И достала из сумочки пачку сигарет, когда рядом на сиденье плюхнулся молодой парень.

– Не будет ли у вас лишней сигаретки? – спросил он, зажав между ног грязную дорожную сумку.

Шейла посмотрела на него. Еще один Джерри. Худощавый, с волосами до плеч. Загорелое, исхудалое лицо, словно ему не хватало еды. Он взял предложенную сигарету. Руки грязные, черные ногти. От него несло потом.

Они разговорились. Когда он пообвыкся, выяснилось, что и мысли у него, как у Джерри. Тот же набор глупых фраз. Мир нужно изменить! Мы должны избавиться от богачей! Слишком много стариков! Все, как у Джерри. Обычный разрушительный набор при полном отсутствии конструктивных предложений.

Автобус уже мчался по автостраде, а Шейла, расслабившись, внимала новому пророку.

Его надо лишь помыть и накормить, думала она. Может, я смогу сделать из него человека. У него хорошие глаза.

В Лос-Анджелесе она предложила разделить номер отеля. Парень уставился на нее, потом улыбнулся. Шейла почувствовала, как под его молодым сладострастным взглядом кровь забурлила у нее в жилах.

А когда они вдвоем пошли к третьеразрядному отелю у автовокзала, она раз и навсегда забыла о Джерри.

…Бромхед вернулся в свою комнату. Вскрыл банку пива, налил полный стакан, сел.

Вновь на исходной позиции, думал он.

Могло быть и хуже. Что ж, придется примириться с тем, что будущее не будет таким безоблачным, как он рассчитывал. Домик в Кармеле так и останется мечтой. Старушка может протянуть не один год. После ее смерти он может рассчитывать на ежегодные пятнадцать тысяч долларов. Пожалуй, уже теперь пора откладывать деньги на черный день.

И тут он вспомнил Солли Маркса. И едва не выпрыгнул из кресла. Он же должен Солли тридцать две тысячи. Денег таких ему никак не выплатить. И если Солли пришлет к нему одного из сборщиков долгов…

Какой-нибудь бандит застанет его врасплох и размозжит череп ударом металлической трубы! Бромхед и не подумал впасть в панику. Уж из такой-то ситуации выход найти можно, решил он. Посидел, потягивая пиво, в глубоком раздумье, затем потянулся к телефону.

– Это Джек, – представился он, когда Солли взял трубку. – Можем говорить. Я звоню не через коммутатор.

– Я сожалею, что все так вышло. – Чего не чувствовалось в голосе Маркса, так это сожаления. – Ваш протеже поджег дом. Я в этом не виноват. И понес значительный урон.

– Сочувствую вам. – Бромхед помолчал, затем продолжил: – Со смертью моего протеже, Солли, операция отменяется. Так что предлагаю порвать полученные от меня расписки.

– Вот этого делать я не собираюсь, – сурово ответил Маркс. – Вы платите, или я приму меры, чтобы заставить вас заплатить. Какие, вам известно.

– Едва ли вы прибегнете к этим мерам, поскольку у меня есть страховка, покрывающая убытки, – спокойно возразил Бромхед.

В трубке слышалось лишь тяжелое дыхание Маркса.

– Что это за страховка? – наконец спросил тот.

– Вы помните Гарри Миллера?

– Гарри Миллера? – Похоже, Маркс сразу уловил суть. – Я слышал о нем.

– А кто нет? – Бромхед взял со стола стакан с остатками пива, сделал маленький глоток. – Гарри – мой давний друг… Однажды я спас ему жизнь. Он хочет отдать должок. Странный он немного, ну просто не желает быть у кого-то в долгу. Я рассказал ему о ваших сборщиках налогов, Солли. Ему такие методы не понравились. Он сказал, что сочтет за честь отплатить за меня, если со мной что-то приключится… Надеюсь, вы поняли?

Когда Маркс ответил, голос его слегка дрожал:

– Никак не возьму в толк, о чем вы говорите, Джек. С чего вы взяли, что с вами может что-то случиться?

– Всякое бывает. Так вы рвете мои расписки?

– А какой смысл их держать, если у вас нет денег?

– Логично. Ладно, Солли… возможно, в следующий раз нам повезет больше. – И Бромхед положил трубку. Если будет следующий раз, подумал он.

Так как миссис Морели-Джонсон не ожидала его раньше пяти, Бромхед решил пригласить Гарри Миллера на ленч. Тем более что блефовать с Марксом было очень рискованно.

Отправляясь на встречу, он вновь прикинул свои шансы. Он, Гарри и Маркс примерно одного возраста. Если Гарри умрет первым, его, Бромхеда, ждут немалые неприятности, потому что Солли ничего не забывает. Если Маркс умрет первым, туда ему и дорога. Он, Бромхед, даже возложит на могилу венок. Если первым умрет он сам, вообще не будет никаких проблем.

Получалось, что его будущее всецело зависело от здоровья Гарри. Не стопроцентная гарантия безопасности, но уже кое-что.

Без пяти три Паттерсон вошел в вестибюль «Плаза-Бич» с большой коробкой глазированных каштанов, которые, как он знал, обожает миссис Морели-Джонсон. Он уже направился к лифту, когда его остановил Джордж:

– Извините, мистер Паттерсон… Мистер Лэйси хотел бы сказать вам пару слов.

– Потом, – отрезал Паттерсон. – Меня ждет миссис Морели-Джонсон.

– Речь как раз и пойдет о миссис Морели-Джонсон.

После короткого раздумья Паттерсон кивнул и зашагал по коридорчику, ведущему в кабинет управляющего.

Лэйси поднялся из-за стола, пожал Паттерсону руку.

– Я решил предупредить вас заранее. Миссис Морели-Джонсон очень расстроена. Ушла ее компаньонка.

– Ушла?

– Когда мадам спустилась на ленч в гриль-бар, она собрала чемоданы и уехала. Оставила записку. – Лэйси протянул Паттерсону сложенный вчетверо лист бумаги.

Паттерсон поставил на стол Лэйси коробку с каштанами, развернул лист, прочел:

«Дорогая миссис Морели-Джонсон!

Простите, что ухожу тайком. Пожалуйста, постарайтесь понять. Благодарю вас за всю вашу доброту. Я не вернусь. Прошу вас, не поминайте меня дурным словом.

С искренним восхищением,

Шейла Олдхилл».

Паттерсон долго смотрел на записку, потом перевел взгляд на Лэйси.

– Как неожиданно. Так… она ушла?