Придя к такому логичному умозаключению, я решил, что пора баиньки. Уселся возле костерка и закрыл глаза. И мне даже удалось заснуть. Вот только через какое-то время я проснулся от неприятного ощущения чьего-то взгляда.

Резко распахнул глаза и увидел в сером предрассветном свете прямо перед собой бледное лицо Мелиссы! Её короткие пшеничные волосы торчали во все стороны, точно грязные иглы, а окровавленная одежда была измазана землёй. Притом одежда оказалась на ней той же самой, в которой её убил хозяин трактира. Дырки от дроби никуда не делись.

— Ты гляди чего… как живая, — поражённо прошептал я, думая, что до сих пор сплю.

Дотронулся пальцем до подбородка девушки и ощутил тепло кожи. Похлопал её по щеке, ущипнул за нос, и в ответ получил звонкую пощёчину. Моя голова мотнулась в сторону, а глаза налились изумлением.

— Да ты и есть живая! — ахнул я в спину девушки. Она подошла к выходу, подобрала плащ и снова повесила его так, чтобы скрыть проход. — Как ты выжила?! И это… ты же не хочешь меня сожрать?

— Нет… пока… вроде бы… — дрожащим голосом прошептала Мелисса из темноты. — Сандр, мне страшно…

— И мне тоже, — признался я и торопливо запалил потухший костёр.

Пещеру осветило трепещущее пламя, которое вырвало из мрака девушку. Она уселась на задницу подле костра, подтянула к себе ноги и обхватила их тонкими руками.

— Я очнулась под толщей рыхлой земли… Стала в панике разрывать её… И так выбралась из свежей могилы, — принялась тихонько рассказывать Мелисса, глядя на танцующий огонёк. Он отражался в её растерянно-перепуганных глазах. — Была ночь. И мир… мир будто изменился. Расцвёл таким количеством запахов. Они навалились на меня, одурманили. Я побежала к тому трактиру, но возле базара услышала твой запах и пошла по нему. Мне с трудом удавалось соображать. Меня вёл страх. Я ведь никого не знала в этих местах, потому, наверное, и помчалась за твоим запахом. Выбралась из города, а в горах на меня напали две виверны… — тут она всхлипнула, заплакала и, глотая слёзы, промычала: — Я от страха потеряла сознание… а когда… когда пришла в себя, то виверны уже были растерзаны… И, мне кажется, что это я их убила. Вот, смотри, — девица продемонстрировала мне окровавленные пальцы с лоскутками кожи под грязными ногтями. — А потом я нашла тебя. Сандр, что со мной? Я ничего не помню. Помню лишь как ложилась спать в том трактире…

— Кхем, сперва успокойся, — проговорил я, держа руку недалеко от револьвера. — Возьми себя в руки.

— Хорошо, хорошо, — кивнула Мелисса, сжала висящий на шее деревянный листок, что-то прошептала, а затем слёзно добавила: — Сандр, скажи, что со мной? Только умоляю, пощади мои чувства.

— Ладно. Я знаю, что такое тактичность. Ты — оборотень. И тебя в ту ночь в трактире застрелил одноглазый хозяин, потому что ты хотела сожрать меня! Кровищи было… Мамой клянусь, у тебя сердце не билось! Грудная клетка в фарш оказалась перемолота, а кости торчали во все стороны!

— Всемилостивая богиня! — шокированно выдохнула девушка, вытаращив округлившиеся глаза.

— Да, да. И виной всему, наверное, тот Тузик, который цапнул тебя за ногу. Его слюна сделала тебя такой. Но ты не переживай. Оборотнем тоже жить можно. Главное, к полнолунию готовиться. Да и вообще… ты теперь обладаешь офигенной регенерацией. Можно сказать… бессмертная, — проговорил я и осёкся. — Твою мать! Ты святая и бессмертная в одном флаконе! А я — проклятый! Всё сходится!

— Ты о чём? — почти простонала Мелисса, у которой сейчас голова шла кругом.

— Пророчество! — жарко выдохнул я и следом с досадой обронил: — А-а-а, ты же ничего не знаешь! Слушай тогда…

Мне не составило труда рассказать ей о пророчестве и своих приключениях в Башне. Но о том, что Венец у меня я умолчал.

— Выходит, что мы лешему больше ничего не должны? — лихорадочно спросила девушка с тенью радости на лице.

— Ага. Теперь мы можем смело слать его к чёрту. Не знаю, кто такой черт, но явно личность нехорошая.

— Но пророчество… Те, кто фигурируют в них, редко живут долго и счастливо. Эти несчастные отмечены силой, которая даже выше, чем сами боги. Они отмечены Судьбой, Роком, — почти шёпотом закончила Мелисса и снова пригорюнилась. — К сожалению, мы и есть эти самые несчастные. А я ещё и оборотень.

Девушка всхлипнула, словно опять собралась разрыдаться. Но я поспешил по-командирски громыхнуть:

— Так, отставить слёзы! Надо думать, что делать дальше, а не это самое. Однако сперва нам следует поесть. Ты не можешь перекувырнуться в зверя и поймать зайца? Ходит тут один, наглый такой, мордастый. Хотя нет, отставить. Ты же в форме зверя совсем дурная. Ничего не помнишь. Да и за свои действия не отвечаешь, впрочем, как и обычные девушки.

— Я не умею оборачиваться по своему желанию. Оно как-то само вышло. И я уже даже запахи так сильно не чувствую, — совсем тихо сказала Мелисса, но плакать, вроде бы, передумала. Всё-таки в ней был стержень. Она уже сейчас захлопала умными глазками, действительно, думая, что делать дальше.

Глядя на неё, я встал, размял застывшие за время сна мышцы и скривил лицо из-за боли, пронзившей левую лопатку.

— Мелисса, поднимайся. Пошли в Лопас. Нечего тут сидеть, — решил я и вышел из пещеры, не забыв прихватить плащ.

Девица послушно пошла рядом со мной, задумчиво морща лобик и порой цыкая.

И уже буквально через час мы благополучно очутились на равнине. Я вчера немного не дошёл. Вдалеке попыхивал трубами Лопас, а в стороне от него чернел мрачный северный лес. Последний навёл меня на хорошую идею. Вот только надо заручиться поддержкой Мелиссы.

Приняв такое решение, я двинулся в сторону опушки, зорко оглядывая равнину.

— Мы разве не идём в город? — удивилась девушка.

— Пока нет. Есть одно щекотливое дело… —