class="p1">– Помните эту сказку, где девочка спрашивала волка: «Бабушка, почему у тебя такие большие глаза»? – дождавшись кивка Маргариты, я вкрадчиво продолжаю: – И что же тот сказал?

– «Чтобы лучше видеть тебя», – медсестра старается не показать волнения, хотя тело напряжено.

Дотянувшись до её талии, притягиваю ближе. Ноздри вздрагивают от запаха её дыхания: молодое здоровое тело плюс кофе, сдоба и мятная жвачка сверху.

– А потом она сказала: «Почему у тебя такие большие уши».

– «Чтобы лучше слышать тебя», – медсестра косится на мои уши, но им далеко до волчьих.

С сожалением отпустив тёплую спину Маргариты – чёрт, секса-то как хочется! – я цепляю пальцами ткань на лице. Взгляд медсестры выдаёт нетерпение, она даже рот приоткрыла.

– И наконец…

Сдёрнув маску, эффектно клацаю зубами.

Девушка аж подскакивает, но тут же расплывается в улыбке, как ребёнок, которому показали фокус, и выпаливает:

– «Почему у тебя такие большие зубы»!

– Точно. Вот потому и ношу. Собственно, это намордник.

– Ух, какие…

Медсестра склоняется ниже, увлечённо изучая мой рот. И заодно открывая чудный вид на вырез униформы с ложбинкой между сдобных грудей – меня окутывает запахом её тела с цветочными нотами парфюма. Ч-чёрт, как бы я хотел уткнуться туда носом и забыть обо всех проблемах…

– Не боитесь, что укушу?

Маргарита смотрит мне в глаза, и её улыбка тает – видимо, заметила, насколько близки наши лица. Однако она не меняет положения.

– А вы правда пьёте кровь?

Изобразив обаятельную улыбку, мурлычу:

– Хотите что-то предложить?

Её взгляд сползает обратно к моим зубам, между её губ мелькает кончик языка, и в ответ на это облизывание – в бессознательном предвкушении поцелуя – мой член оживляется самым недвусмысленным образом. Блядь, я так долго психовал из-за Ру, что сейчас, когда ситуация наконец-то переломилась, мне просто необходимо спустить пар. Хотя бы уж пофлиртовать.

– Я слышала, это приятно.

С сожалением морщусь, но обманывать девушек не в моём стиле.

– Это приятно только для того, кто пьёт. А так – просто больно и всё.

Ну, между двумя мутантами всё происходит более увлекательно, но я не собираюсь кому-либо об этом рассказывать.

Однако вместо разочарования на лице медсестры появляется хитрая улыбка.

– Вы бы хотели? Сейчас?

Оглядываю её фигуру с приятным удивлением. Но чёрт, отказывать девушкам и подавно не в моём стиле.

– Как только вытащите из меня иглу.

Мы смотрим на пакет с кровью. Осталось немного.

– Вы часто это делаете?

Щёки Маргариты так розовеют, что я задумываюсь – а о чём, собственно, она спрашивает?

– Ну… Иногда. По большей части я кусаю плохих парней.

– «Парней»? – медсестра улыбается с намёком.

– Кхм! – я сурово хмурю брови. – Ключевое слово – «плохих». Но иногда везёт и на хороших… девушек.

– И кто же вкуснее? – Маргарита уж и вовсе замурлыкала, так взглядом и гладит.

По сравнению с мутантами любые люди – так себе, но этого говорить не стоит.

– Думаю, вы, – тяну в тон ей.

Улыбается довольно. Боги, благословите девушек свободных взглядов! Не всё ж мне кровь отдавать, могу и получить для разнообразия.

Указываю взглядом на пакет с кровью, и Маргарита, кивнув, вскакивает с кушетки, сноровисто освобождает меня от трубок. Заклеивает дырку от иглы маленьким кусочком белого пластыря.

– Закроете дверь?

Девушка раздумчиво прищуривается, однако в конце концов машет головой.

– Нет, а то вдруг начальство. Пойдёмте лучше сюда.

Тянет меня за руку в боковую дверь, затем сквозь ещё одно белое помещение, и в итоге мы оказываемся в тупиковой комнатушке с бежевыми стенами. Вдоль противоположной стены – кушетка со сложенным шерстяным покрывалом и стол с чайником и чашками.

Занимаю дальний, у окна, край кушетки – надеюсь, она не опрокинется под моим весом, – а Маргарита тем временем включает настольную лампу и выключает верхние. Резко-белый свет сменяется уютным жёлтым сумраком, и сразу бросается в глаза, что за окном темно.

Девушка, улыбаясь смущённо, примеряется сесть на кушетку ближе к изголовью, и я кладу туда свёрнутое покрывало.

– Хоть повыше будете.

Она нервно хихикает и мостится, поправляя покрывало под собой. Лицом ко мне, подогнув правую ногу под себя. Атмосфера разогревается до интимной. Замечаю, что моё дыхание стало глубже. При взгляде на её шею так и хочется облизнуться, однако я держу деловой тон:

– Можно надрезать. В конце концов, это больница, стерильные инструменты и…

– Нет, – Маргарита мотает головой. – Я хочу, чтобы вы меня укусили.

А эта медсестричка становится всё интереснее! Сложила переплетённые пальцы на колене, выпрямила спину, смотрит открыто – ну чисто примерная девочка.

Оглядываю её хрупкую, по сравнению со мной, фигуру. Покрывало сделало её чуть выше, но всё равно маленькая. Я мог бы перегрызть ей шею за пару секунд.

– Вы понимаете, что это будет больно? Совсем не как в кино. Останется шрам.

– Понимаю, – она наклоняется ко мне и шепчет: – Но так интереснее.

– Желание прекрасной дамы – закон. Только давайте не в шею, а то вы такая худенькая, ещё перекушу, – я улыбаюсь, показывая, что это шутка.

На самом деле ничего она не «худенькая», очень даже хорошая, но у женщин пунктик на этом: они не хотят быть сладкими, как спелый виноград, а хотят быть костлявыми и сухими, как прошлогодний изюм. Что ж, я уважаю чужие заморочки.

– Плечо? – Маргарита игриво поднимает бровь.

Взгляд тут же падает на пуговицы её униформы, и ноздри непроизвольно расширяются, втягивая больше её запаха. О, детка, я даже помогу тебе расстегнуть этот халатик… Под ним всё должно быть ещё вкуснее…

Я и правда тянусь к верхней пуговице – Маргарита не протестует – и неторопливо расстёгиваю. В конце концов, у неё сквозь униформу виднеется ещё какая-то кофточка без рукавов и с глубоким вырезом – конечно, она может оказаться бельём, но я не обязан разбираться в женском белье. Для меня это одежда, а значит, всё в рамках приличий.

Белые пуговки такие мелкие и неудобные… Особенно когда стараешься не порвать ногтями тонкую ткань. Грудь девушки ощутимо вздымается от дыхания, а лихорадочное биение сердца чувствую даже я – продолжая без спешки расстёгивать халат. И тепло её вкусного дыхания на моей щеке тоже не способствует расслаблению.

В тот момент, когда я увлёкся особенно несговорчивой пуговицей, крепко держащей позиции под грудью, и даже наклонился, чтобы лучше её видеть, девушка выдыхает сверху:

– У вас такие нежные руки. Даже удивительно. Кажется, что вам порвать одежду легче, чем вот так расстёгивать… аккуратно.

Зловредная пуговица побеждена! Сосредоточившись на следующей, бормочу:

– Годы привычки. Мне ведь нужно как-то собственную одежду снимать. Не могу же я каждый