— Охранники вовремя подсуетились. Буквально за несколько часов до того, как пропало электричество, увезли меня на джипе в Краснодар. Гнали, как сумасшедшие, но вовремя успели. Из Краснодара мы улетели без проблем. Правда, сначала в Москву, а потом — сюда. Представляете, Элла, я ведь оказалась в родном городе, а домой никак не могла заехать! Вся душа по дочке изболелась.

Я спрятала фотографии, и мы вышли из кабины на девятом этаже. Всё-таки я решила показать Элле и другие снимки, запечатлевшие старушку с синем пальто и вязаном берете.

— Вы когда-нибудь видели её во дворе?

Девушка тщательно изучила снимки и разочарованно подняла глаза.

— Нет, никогда не видела. Но Ольга Олеговна узнала, что бабушка эта несколько раз точно сюда приходила. Её внучка живёт здесь вместе с друзьями, квартиру компания снимает. Пойдёмте.

Элла нажала кнопку звонка-гонга около двухстворчатой металлической двери, обшитой чёрным лакированным деревом.

— Это квартира Голобоковых? — Я спрятала снимки под куртку.

— Да. Из прихожей можно пройти в оранжерею. Представляете, огород на крыше развели, и он растёт зимой. А в подвале нашего дома Ольга Олеговна с подругами наладили производство биогумуса. — Свеженькое личико Эллы светилось восторгом. — Вам очень понравится Ольга Олеговна, я точно знаю. Это она всё сама придумала!..

Наверное, хозяйка некоторое время изучала нас через «глазок», а после, ни о чём не спрашивая, открыла дверь. Она действительно производила приятное впечатление — элегантная стрижка на тёмных волнистых волосах, в меру косметики и украшений, джинсовый комбинезон и мохеровый джемпер. Вместо домашних тапочек на Голобоковой были особенные сапоги — тёплые, высокие и мягкие.

— Здравствуйте, Оксана! — Ольга Олеговна, дама лет сорока пяти, обрадовалась мне, как старой подруге, и захлопнула дверь. — Вот вы какая! Никогда не разговаривала с настоящими сыщиками. И, тем более, не помогала им. Муж от вас в восторге. Я даже немножечко ревную! — Ольга Олеговна лучисто улыбнулась. — Шучу, конечно. Раздевайтесь, проходите. И я вам с Эллой сейчас кофе…

— Спасибо, не надо. Я совсем ненадолго. — После Сочи мне не хотелось даже думать о кофе — так много я его там выпила — крепкого, заваренного по особому рецепту.

И вообще, вернувшись из командировки, я устроила себе разгрузочную неделю. Пила кефир или простоквашу, изредка пробовала фрукты. Сегодняшний день я сделала нацело голодным, только с соками и минералкой. И от уральского, и от сочинского гостеприимства я страшно устала, и потому хотела поскорее решить оставшиеся вопросы.

— И я должна ехать в Университет, — поддержала меня Элла.

— Тогда перейдём к делу. Присаживайтесь.

Ольга Олеговна указала на плюшевый угловой диванчик, перед которым стоял журнальный столик. Должно быть, в этой прихожей, переделанной под холл, они с мужем принимали гостей, приходящих ненадолго. Но я и не претендовала на то, чтобы пройти в комнаты. Свой вопрос мы вполне могли обсудить и здесь.

— Эллочка, наверное, сказала, чем я занимаюсь. Окончила курсы домашней экологии, когда болезнь заставила меня оставить работу. Мы построили на крыше теплицы — между вентиляционными шахтами. В нашу группу входят очень активные и деловые женщины, которые помогли мне установить личность интересующей нас старушки. Мы все много времени проводим на крыше и держим двор под наблюдением. Потом расширили площади, стали выращивать рассаду, комнатные цветы, смородину, землянику. Но и редкие всякие цветы есть — например, дальневосточный куст актинидия. Мы все очень дружим, в теплицах праздники справляем, дни рождения. Но однажды одна из наших женщин, которая ухаживала в подвале за калифорнийскими червями, переехала к дочери в Челябинск. Квартиру продала, а новый хозяин немедленно сжал её новым жильцам. Сначала это были приличные студенты, многие из которых даже ходили к нам на крышу, на экскурсию. Бархатцы у нас покупали, сажали на своей лоджии. А дальше поселились типы ещё те!

Ольга Олеговна округлила выпуклые светло-карие глаза.

— Все в татуировках, физиономии разрисованы хной. Постоянно под балдой — не то пьяные, не то что похуже. Во всяком случае, на лестнице, в лифте и на чердаке их корпуса находили использованные шприцы…

— Итак, квартиру снимали молодые люди определённого уровня и облика, — подытожила я. — Бабушка эта имела к ним отношение?

— Разумеется, почему я так подробно и рассказываю, — терпеливо пояснила Голобокова. — Оргии у нас до сих пор продолжаются почти каждую ночь. Но сейчас ещё лучше стало, а до убийства Натальи Лазаревны вовсе не было покоя. Творилось там нечто невообразимое. Поровну парней и девчонок, всего человек десять их в квартире. Представляете, чем они занимаются? Развели крыс, мышей, нескольких собак держали. Потом заклинатель змей у них поселился, и змеи эти расползлись по этажам. Да, ещё черепахи замечены в больших количествах. Так вот, одна из весёлых барышень приходится родной внучкой этой старушке. Зовут бабушку Антонина Степановна Малькова, ей шестьдесят восемь лет. Внучке, Кристине Костенко, — семнадцать. Бабуля не раз и не два приезжала сюда, преодолевая ужас перед приятелями Кристины, змеями и собаками. Уговаривала любимую внучку опомниться. Конечно, ничего не добилась. Кристина каждый раз буквально выпихивала бабушку из квартиры — стыдилась перед друзьями. Родители Кристины давно махнули на неё рукой, потому что сладу с девчонкой совсем не было. А бабушка не сдавалась. Женщины во дворе рассказывали, что часто видели её. Сидела на скамейке, плакала, потом уходила. И ведь больная совсем, у неё злокачественный диабет. Пётр Петрович говорит, что сразу заметил печать тяжкого недуга на её лице…

— Это она? — Я рассыпала карточки на журнальном столике. Голобокова надела очки и взяла первую попавшуюся. — Вы её видели когда-нибудь?

— Да, видела. Это она. — Ольга Олеговна внимательно изучила другие снимки. — Вот, пожалуйста, пять выгнали её! Всё лицо у бедняжки перекошено. Вы видите, какой ужас, какое отчаяние?! — Голобокова подумала немного и вдруг вскинулась. — Оксана, снимки сделаны в ТОТ день?

— Снимки сделаны совсем недавно, а видеозапись — да, именно тогда.

— Муж говорил, что видел старушку в начале восьмого вечера, сразу же после убийства Натальи. Ведь квартира-то, где все эти подонки тусуются, расположена именно в том подъезде. Получается, что вышла бабушка во двор сразу же после убийства. И была напугана до паники…

— А она не могла стать свидетелем убийства? — вдруг подала голос Элла. — Тот мужчина, которого я тоже опознала, зашёл в парадное при мне. Старушка, наверное, раньше, потому что я её из окна не заметила. Надо с ней поговорить, спросить, почему она так бежала!

— Могли и детки весёлые напугать, — возразила я. — Но и ваше, Эллочка, предположение я учту. Только как жестокий убийца оставил в живых невольного свидетеля, если Малькова таковым оказалась? Как дал ей уйти? Она ведь может указать, опознать… И потом, если старушка действительно всё видела, почему в милиции об этом ничего не знают?