– Он не очень любил таких, как я. Поэтому нечасто вызывал. Больше светленьких. Похожих на… – Тамир прокашлялся. – На Яну.

Яр взвыл. Настоящая Яна сидела в зале и слушала всё, и Яр даже представить себе не мог, что творилось у того в голове.

– Он любил вас оскорблять?

– Да. Очень. Это заводило его.

– Мог ли ударить?

– Да. Иногда бил. Иногда не сильно… А иногда… До синяков.

– Скажите, как вы считаете, мог ли он не рассчитать силу? Могли ли его игры привести к летальному исходу?

– Я думаю, да, – Тамара замолкла, а затем добавила. – Жалко Яну. Да.

Яр тихонько взвыл. Посмотрел на своего адвоката, пытаясь поймать его взгляд, но тот смотрел на свидетельницу – белый как мел. Секунду назад, отвечая на его вопросы, девушка говорила совсем не то. И в то же время она не противоречила себе.

Яр попытался просигналить адвокату, чтобы тот не выводил на допрос других – но было поздно. И два следующих допроса прошли по той же схеме. Яру оставалось только сжимать кулаки и несильно бить ими по столу – так, чтобы не слышал никто.

Он уже думал, что весь этот концерт подходит к концу, когда прокурор попросил выйти на трибуну последнюю свидетельницу: Яну Журавлёву.

Яр почувствовал, как сердце останавливается. «Если они успели поработать и с Яной», – промелькнуло в голове, – «то проще застрелиться самому».

Яна, однако, упорно держалась своей линии.

– Ваше мнение не изменилось после того, как вы слышали показания девушек из службы эскорта?

Яна пожала плечами и покосилась на Яра, бледного как мел.

– Моё мнение не имеет значения, – сказала она. – Я лишь изложила вам то, что знала о Яре сама.

– А с учётом того, что вы знаете о нём теперь, вы по-прежнему считаете, что он не способен на убийство?

Яна поджала губы.

– Яр не убил бы ребёнка. Никогда.

– Может, он не знал, сколько погибшей лет?

Яна молчала.

– Может, он просто хотел воспользоваться услугами этой девочки – одной из таких, как он любил. Такого, как вы. Потом, – прокурор щёлкнул пальцами, – случился конфликт. Ярослав ударил её и… Летальный исход?

Яна тоже сжала пальцы в кулаки.

– Вам нечего сказать, – констатировал прокурор, – тогда, пожалуй, добавлю я.

Он подошёл к столу судьи и положил на стол почтовую накладную.

– Вскоре после того, как наша уважаемая Яна Георгиевна Журавлёва выступила на суде в прошлый раз, она получила посылку от подсудимого, весом около трёх килограмм. Так ли это, госпожа Журавлёва?

– Не совсем так.

– Поправьте меня.

Яна поджала губы.

– Посылка пришла в августе. Намного позже того, как я выступала.

– И тем не менее, отправителем был Толкунов. Что было внутри?

Яна смотрела на него зло.

– Кожаная куртка, – процедила она. – Вы что, хотите предположить, что он купил меня за кожаную куртку?

– Какой фирмы и модели была куртка?

– Не знаю! Я не фотомодель, чтобы такие вещи запоминать!

– Хотя бы фирму вы можете назвать?

Яна поджала губы на секунду, а затем произнесла:

– Calvin Klein.

– Заказ на куртку ценой две тысячи долларов был оформлен подсудимым шестнадцатого августа. Скажите, госпожа Журавлёва, сколько подобных вещей вы получили от Ярослава за последний год?

– Проверьте накладные! Ясно же, что я могу вам соврать!

– Накладных обнаружить не удалось, что ещё не говорит о том, что это был единственный подарок. Уважаемый судья, уважаемые присяжные, если у кого-то факт взятки вызывает сомнение, я предлагаю провести дополнительное расследование по этому поводу, привлечь новых свидетелей…

Яр закрыл руками глаза.

– Всё, – тихо сказал он.

Яна не смотрела на него. По скулам её гуляли желваки, а на душе было так тошно, что она уже не могла ничего сказать.

– Вы свободны, госпожа Журавлёва, – закончил прокурор, – если это потребуется, я готов провести ещё одну дополнительную экспертизу, чтобы доказать, что предыдущие показания Яны Георгиевны Журавлёвой были ложными. Я так же считаю необходимым предъявить ей соответствующий иск…

Яна шла прочь будто зомби, не глядя ни на кого.

Как и в прошлый раз, суд удалился на совещание, но на сей раз продолжился через час.

Судья наконец огласил то, чего все участники процесса подсознательно ждали уже давно:

– Виновен, – сказал он и ударил по столу молотком. – Ярослав Игнатьевич Толкунов приговаривается к десяти годам заключения в тюрьме.

Конец третьей книги…