но, как обычно у меня случается, всё не могло быть так легко, поскольку я умудрился впустую истратить первую попытку на его формирование.

У меня ни демона не вышло.

Творя руну за руной, я с замиранием сердца наблюдал, как они возникают передо мной в воздухе. Формирование руны « Турс » не завершило став, вопреки моим надеждам. Три полыхающих знака просто провисели в воздухе несколько ударов сердца, будто ожидая, что я присовокуплю к ним завершающую, или завершающие руны, а после просто бесследно развеялись, выплеснув ману в окружающее пространство.

Единственным объяснением я видел, что подсмотренный в видении став имел больше, нежели три руны, что объясняло мою неудачу.

«Две попытки. Осталось всего две попытки, — с досадой подумал я. — Теперь права на ошибку нет. И пока я не буду уверен до конца в составе става — никаких больше экспериментов».

Девятнадцатая пара рун стала для меня настоящим испытанием, поскольку тело будто начали выворачивать наизнанку, прижигая каждую его клеточку. Боль, огонь, лёд, снова огонь…

Меня лихорадило, а зубы выписывали замысловатую дробь, то стискиваясь от боли, то просто стуча от пронизывающего меня холода. Такого издевательства над игровым аватаром и моим мозгом я ещё не испытывал. Даже садюга-гоблин, по сравнению с этими ощущениями, был со мной предельно нежен и обходителен.

Божественные эликсиры здорово помогали, но я уже видел — последние шаги будут для меня адом. Моим персональным адом.

Двадцать первая пара.

Здесь первый раз я увидел, на что способны разработчики. Если им требуется создать достоверную картину для сюжетного момента, эти парни не остановятся ни перед чем. Именно они умудрились в этот сюжет запихнуть весь спектр болевых ощущений, который только способна воссоздать капсула виртуальной реальности.

Ноги почти не держали.

Тяжело завалившись на одно колено, словно собирался приносить присягу на верность этому демонову залу, я опёрся рукой на не активированную руну, стараясь не двигаться без нужды. Почему-то мне казалось, что если я завалюсь набок — подняться уже не выйдет. Сначала я не смогу, а потом просто не захочу.

Новых видений пока не было. Вместо них была всепоглощающая боль, которую каким-то образом, мне удавалось терпеть.

С трудом шевелясь, я уже чуть ли не ползал по полу, выискивая оставшиеся руны, прикидывая, насколько быстро я смогу до них добраться, и не отправлюсь ли на перерождение, прежде чем успею активировать эти знаки.

Я уже знал, что будет, когда я заполню маной их все: силовые линии соединённых попарно рун уже достаточно чётко образовывали арку будущего портала, аналогов которому в этом мире я ещё не встречал. Светящаяся арка, полыхающая силой, созданная симбиозом маны и магии Крови, в самом простом её исполнении — путём постоянного кровопускания.

Ровно пятьдесят фрагментов арки, пятьдесят рун, включая две пустых, и миллионы вариаций сборок рунных ставов, которыми я могу воспользоваться, если буду знать принципы их составления. Пока же я не знал ни одного.

Ещё немного и даже божественный эликсир начнёт пасовать, не восполняя хиты, а просто останавливая их отток, что и произошло на двадцать третьей паре рун. В тот момент, когда шкала здоровья начала стремительно убывать, меня снова выбросило из реальности, показав новую серию из жизни неизвестного подмастерья.

«- На седмицу пока. Может на две, — с надеждой произнёс парень, стоя на пороге невзрачного серого дома.

Дородная тётка смерила его подозрительным взглядом, после чего с презрением произнесла:

- Ну и где ты возьмёшь семьдесят серебряных монет через две седмицы? Ты — подмастерье! Мне ли не знать, каков заработок подмастерья? Сдаётся, парень, что ты меня сейчас просто дуришь, чтобы не остаться на улице и не загреметь в околоток. Признавайся, дуришь?

- Нет, что вы! — отмахнулся он. — Вы же меня прекрасно знаете, тётушка Лира. И мастера моего прекрасно знали, упокой Боги его светлую душу.

- И что с того? — подбоченилась она. — Пока Хансий был жив, отвечал за тебя он. А теперь ты сам по себе, а твоему слову веры нет. Ты даже не мастер. Так, недоучка, — недоверчиво произнесла Лира, но парень ощутил перемену в её тоне. Он стал чуточку мягче…».

Видение будто перемотали, и я снова увидел того же подмастерья, только уже повзрослевшего. Крепкий мужчина стоял около наковальни, как некогда его мастер, и точно так же наносил на заготовку руны, которых я, увы, опять не мог рассмотреть.

«- Я всегда знал, что вы ошибаетесь, мастер, — бормотал он. — Если бы вы сейчас были живы, то очень бы удивились. Возможно даже бы порадовались за меня, — вздохнул парень, сам не веря в то, что предположил. — Вы все даже представления не имеете, чем пытаетесь оперировать и какие силы подчинить! Глупцы. Вы все глупцы!».

Мастер Хансий был суровым хуманом, имевшим вес в Гильдии Рунных Оружейников. При всём его мастерстве, Хансий придерживался консервативных взглядов, считая, что знания, доставшиеся им от предков, надлежит сохранять и передавать только строго в неизменном виде.

Несусветная глупость!

Он был против новшеств, пусть даже они и предлагались авторитетными мастерами своего дела. А уж возомнивших себя умнее всех, он был готов самолично отходить поганой метлой, дабы не смели искажать знания, которые трепетно собирались Братством веками.

Заготовка на наковальне внезапно засветилась приглушённым синим цветом, но мастер, уже давно не подмастерье, не обратил на это никакого внимания. Вместо этого он продолжал выписывать руну, заставляя незаконченное изделие полыхать ещё ярче.

Синий свет, отражающийся в усталых, но довольных глазах мастера, уже не скрывал рунный рисунок, позволяя всем желающим детально его рассмотреть. Он знал, что никто из мастеров не сможет повторить подобное, поскольку это был первый став, составленный с учётом трёх рун, которые никогда не могли находиться вместе…

Его первый легендарный став, благодаря которому он и получил официальное звание Мастера Оружейника…».

Кое что прояснилось.

Я наяву увидел кусочек рунной надписи, который, после нанесения последнего знака, видоизменился. В жизни бы не догадался, что при повторе рун в ставе, они могут сливаться, при этом или взаимоисключаясь, словно в школьном уравнении, либо образовывая ту же самую руну, но с незначительными отличиями: более широкая линия начертания, возможно — более глубокая или выделяющаяся цветом…

Это полностью объясняло все странности, которые я видел в осколках воспоминаний давно почившего мастера-оружейника. Я-то считал, что каждая руна имела свой цвет, в который самопроизвольно окрашивалась после завершения начертания, но, как оказалось, иной цвет и форму имели только сложные руны, образовавшиеся после симбиоза идентичных.

Спецификацию цвета рун и их окончательное начертание я не смог бы повторить, но то, что руна «Гебо», встречающаяся в ставе в количестве двух штук, обязательно сливается в полыхающую синим руну — это я запомнил