— Маньяк, наверное, — включился в разговор мрачныйтип из мэрии.

— И ничего не маньяк, там все гораздо серьезнее, —начал свою партию Пятаков, — она что-то видела, даже хотела мнерассказать, но потом передумала, потом, говорит, дело серьезное. Она мнедоверяла, но, говорит, Володя, меньше знаешь — крепче спишь. Но я, говорит, всезаписала для памяти и спрятала.

— Что же она такое видела? Что за дела в галереетворились, из-за которых людей убивают? — Петя выглядел заинтересованным.

— Не знаю, — Владимир Иванович пожалплечами, — тогда мне ни к чему было, а сейчас уж поздно — бабуля на томсвете, а вещи ее завтра из квартиры вывозят.

— С чего так быстро?

— Новый жилец въезжает, видимо, кому-то взяткусунул, — Пятаков инстинктивно покосился на субъекта из мэрии, — итеперь очень торопится с переездом.

— Прямо детектив! — резюмировал Петя.

Он выглядел достаточно спокойно, по крайней мере внешне своейзаинтересованности никак не проявлял. Его знакомый из мэрии слушал тоже оченьвнимательно, не пропустил ни слова, но помалкивал, хотя интерес у него на лицебыл написан живейший. Пятаков посчитал, что наживка заглочена, и потащилНаталью дальше сквозь толпу в поисках следующего подозреваемого. На прощаниеПятаков ответил на вопрос Пети, что в галерее теперь новый хозяин — какой-тобогатый китаец.

— Знаю, знаю, — оживился Борис из мэрии, —господин Фан, очень богатый человек! Однако он теперь стал вкладывать деньги вискусство, это интересно!

— Какой китаец? Не тот ли, чья жена… — Петя наклонилсяближе к собеседнику и зашептал что-то, хихикая, но Пятаков с Натальей уже ушли.

Джорджа Верри они тоже нашли на выставке. Он стоял в дальнемконце зала и увлеченно беседовал по-английски с каким-то мелким дипломатом.

— Наверное, зря мы это делаем, — прошепталаНаталья. — Неужели человек, который убил троих, может спокойно ходить навыставки и презентации?

— Напротив, ведь это его привычный образ жизни, — возразилПятаков, если он перестанет это делать, все сразу удивятся и спросят, а почемувы, Петя, не были на выставке такого-то? Все были, а вас не было. Не случилосьли чего? Может, вы заболели? Нет, он не заболел, просто вдруг стал каким-тостранным, никуда не ходит. И пойдут сплетни да разговоры. Нормальному человекубояться нечего — подумаешь, стал по-другому себя вести! А убийца не может себепозволить сейчас изменить образ жизни, вот и шляется всюду, хоть ему и нехочется. Впрочем, возможно, я и не прав. И вообще, я боюсь, поэтому и болтаюмного лишнего.

— Ладно, делаем последнее усилие и сматываемся, адальше будь что будет!

Задача осложнялась тем, что Пятаков был едва знаком сДжорджем Верри и вовсе не знал его собеседника, поэтому ни с того ни с сегопристать к ним с разговорами об убитой старухе было по меньшей мере странно.Наталью осенило, она наклонилась к уху Пятакова и шепотом произнесла несколькослов. Тот подивился женской изворотливости, но принял ее план. Они увиделинеподалеку неизбежного Шанхайского и приступили к выполнению задачи. Подойдя кШанхайскому, Володя схватил его за руку и потащил ближе к Джорджу Верри якобысмотреть картину, висевшую рядом. Крепко держа удивленного и недовольногоШанхайского, чтобы не удрал, Володя понес какую-то ахинею о слабенькой картинес вялым намеком на ранний импрессионизм. Шанхайский дернулся было, но Натальявцепилась в другую его руку и спросила громким шепотом:

— Вы не видели, сколько стаканчиков шампанского онвыпил? — Она кивнула на Володю.

— Понятия не имею, — сказал Шанхайский.

— Шанхайский, ты меня уважаешь? — спросил вдругВолодя.

Шанхайский сразу успокоился — ясное дело, человек выпил и нев себе.

— А я ей говорю, — бормотал Володя достаточногромко, — спокойно, Вера С-сергеевна, ничего вы не видели, сидите тихо ине рыпайтесь. Но старуха, доложу я вам, та еще бестия была — на пенсию непроживешь, это мы с вами знаем, народ с-страдает! — с пафосом воскликнулВолодя. — И она говорит — Вова, говорит, это она мне, потому что она меняс детства знает, она моей тещи подруга, Вова, говорит, не все так просто. Я,говорит, все записала и вообще все записываю, что в галерее творится. На памятьуже не надеется. — Володя широко взмахнул рукой и заметил, что ДжорджВерри бросил своего дипломата и внимательно слушает его.

— Володечка, пойдем домой! — взмолилась Натальяголосом несчастной жены.

— Подожди, не мешай, — отмахнулся он, — вечновы мешаете. Та была посторонняя женщина, а помогала.

— Да чем она тебе помогала? — Шанхайский решил неперечить пьяному человеку и поддерживать разговор.

— Она у меня была в галерею специальнозас-с-данная, — с трудом проговорил Володя. — Не веришь — вот! —Он вытащил из кармана какую-то бумажку и помахал ею перед Шанхайским. —Аделаида, упокой Господи, та еще была жадина, все знают. Хотела на нас,художниках, наживаться. Самих к клиенту ни за что не подпустит. А бабуля там,пока убирает, все слышит, вот приходил один, купил картину, теперь хочет мнебольшой заказ дать — вот оно! Жалко бабку, а теперь и вещи ее из квартиры все выкинутчерез день!

Но тут Наталья, как бы потеряв терпение, схватила Пятаковаза рукав и потащила к выходу.

Выскочив на улицу, она посмотрела на него смеющимисяглазами:

— У тебя просто талант играть пьяного!

***

Человек, называвший себя Николаем Степановичем, поднес кглазам бинокль. На дальней стороне оврага появился черный автомобиль. Наведябинокль на резкость, он разглядел «мерседес». Дверца открылась, и из машинывышел человек. Николай Степанович достал из кармана сотовый телефон и набралномер. Человек у «мерседеса» поднес к уху трубку, и Николай Степанович услышалего голос:

— Фан слушает.

— Господин Фан, дальше вы пойдете пешком. Идите впередпо ходу вашей машины еще двести метров, там я снова с вами свяжусь. За ваминикто не должен следовать.

Черная фигура двинулась вдоль оврага. Через несколько минутее скрыли кусты.

Николай Степанович снова набрал номер.

— Я слушаю.

— Пройдите сквозь кусты к краю оврага, там вы найдететропинку. Спуститесь по ней до мостика, перейдите на другую сторону ручья, потомпо тропе поднимитесь на левый берег и снова ждите звонка.

Черная фигурка показалась из-за кустов и спустилась по краюоврага к незамерзающему ручью. Николай Степанович наблюдал в бинокль за дальнимберегом. Никто не выходил из «мерседеса», никто не следовал за Фаном: китаецвыполнял свое обещание. Удобная позиция, выбранная Николаем Степановичем,позволяла ему просматривать все подходы, мост через ручей был единственным, такчто никто не мог подобраться незамеченным. Фан поднялся на левый берег оврага, НиколайСтепанович снова позвонил ему и дал последнюю инструкцию. Через десять минуткитаец появился из перелеска и подошел к машине Николая Степановича.