Все пятеро полуночников стояли перед машиной, сложив руки нагруди. Выстроились как для парадного снимка, подумала Джессика. Даже Мелисса,все еще внутренне кипевшая, решила присоединиться к остальным, когдасообразила, что сможет нащупать слабину Энджи в первые мгновения выхода изтайного часа, пока женщина не опомнится.

Увидев пятерых полуночников за ветровым стеклом, Энджипотрясенно вытаращила глаза.

— Ну, идите сюда, — окликнул ее Рекс. — Пораи поговорить.

Энджи медленно выбралась из разбитого «форда» и встала лицомк ним, прикрываясь, как щитом, открытой дверцей автомобиля.

— Ничего себе… — негромко произнесла она.

Да уж, четыре человека, материализовавшиеся посредипустыни, — это вам не костяшки домино, появившиеся невесть откуда.

— Как ваша память? — спросил Рекс. — Ничегоне пострадало? Никаких изменений не чувствуете?

Энджи мгновение-другое молча таращилась на него, потомпожала плечами:

— Вроде все нормально.

— Очень мне нужны твои крошечные гнилыемыслишки, — буркнула Мелисса.

Джессика удивленно покосилась на Мелиссу. Врать-то зачем?

— Тогда давайте поговорим об истории Биксби, —сказал Рекс.

— Я думала, мы уже о ней поговорили.

— А мне хочется послушать еще раз. — Рекс похлопалМелиссу по плечу. — И на этот раз я смогу убедиться, что вы говоритеправду. Или, по крайней мере, думаете, что говорите правду.

— Все, что я рассказала, было на самом деле, —сказала Энджи. — Я могу показать вам документы.

— Вы просто расскажите, — настаивал Рекс.

Энджи кивнула и начала рассказывать полуночникам все об ихдавних предшественниках, о бунте Грейфутов, раскрывая перед ними еще однутайную историю города Биксби. Она начала тихо, медленно, но постепеннопотрясение, вызванное внезапным появлением полуночников, прошло. Голос Энджинабрал силу, и скоро она уже говорила с жаром и убежденностью.

Пока они дожидались конца тайного часа, Рекс уже успелвкратце пересказать остальным новости, но, рассказанные серьезным голосомЭнджи, обвинения в адрес старых полуночников производили куда большеевпечатление. Джессику начала бить дрожь, и виной тому был не только холодныйветер оклахомской осени.

Если все это правда, тогда какую долю правды о тех временахзнала Мадлен? Ей было всего семнадцать, когда Грейфуты лишили полуночников власти,однако она несла в себе память многих поколений телепатов. И если полуночникитысячи лет подряд творили несправедливость, ей должно быть это известно.

И хватит ли у кого-то из них духу задать старой телепаткепрямой вопрос? Хотя, конечно, когда Мелисса с Мадлен в следующий раз коснутсядруг друга, все случится само собой. Джессика могла только порадоваться тому,что она не Мелисса. Не ей придется задавать неприятные вопросы.

К тому времени, когда Энджи завершила свой рассказ, она,похоже, ничуть уже не боялась полуночников. Она закурила, глядя на них так,словно они действительно были просто несмышлеными детьми.

— Ну вот, я рассказала вам о фактах, — закончилаисторию Энджи. — А что вы сообщите мне в ответ?

Джессика прищурилась, глядя на женщину. Джессика была рада,что Мелисса не стала превращать Энджи в слюнявую идиотку, но это вовсе незначило, что Энджи ей нравилась. Вот уж нет.

— Есть кое-что, самое важное, что вам следуетзнать, — сказал Рекс. — Насколько нам известно, вся эта чертовщинавысвободится первого ноября.

— В полночь перед первым, если точнее, — добавилаДесс. — Когда тридцать первое октября перейдет в ноябрь.

Энджи фыркнула.

— Полночь Хэллоуина, да?

— Может, это и забавно, — холодно произнеслаДесс, — но числа не лгут.

— Я вообще не очень-то верю во всю эту нумерологию.

— Нумерология? — У Десс отвисла челюсть. —Это математика, дура!

Женщина долго скептически смотрела на Десс, но потом по еелицу пробежала тревога.

— А знаете, перед тем как Грейфуты выставили меня,Эрнесто несколько раз повторил, что вскоре должно что-то случиться. А когдатемняки перестали отвечать, все очень встревожились. И Эрнесто говорил, что всеэто произойдет из-за творящей огонь. — Она посмотрела на Джессику. —Это ведь ты, да?

Джессика кивнула.

— Но Грейфуты не успели получить все инструкции досмерти полунелюди.

— А что конкретно говорил Эрнесто? — спросил Рекс.

— Он только повторял имя… старик нервничал из-за того,что, как он говорил, «Самайн приближается». — Энджи передернулаплечами. — Но он так и не сказал, кто это такой.

Мелисса покачала головой.

— Это не «кто», тупица, это «когда». Самайном вдревности называли Хэллоуин.

— Дурак дурака видит издалека, — пробормоталаДесс.

— Сама такая, — парировала Мелисса.

— Опять Хэллоуин, — устало вздохнул Рекс. —Похоже, нам от него никуда не спрятаться.

— Эй, ребята, не глупите! — сказала Энджи. —Хэллоуин — просто нелепое явление культуры. Еще сто лет назад в Оклахоме егопросто не было, а монстры, как я уже вам сказала, появились здесь куда какраньше. — Она оглядела всех пятерых по очереди. — И они все ещездесь.

— Монстры? — повторил Рекс.

Он сделал шаг по направлению к Энджи, потом второй, и уДжессики противно засосало под ложечкой. Что-то изменилось в Рексе, усталость снего как рукой сняло. Он даже как будто стал выше, лицо приобрело жесткоевыражение, и в каждой его черточке просвечивала угроза. А потом случилось нечтои вовсе невероятное: Джессика увидела, как глаза Рекса вспыхнули фиолетовымсветом, хотя темная луна давно уже зашла.

Рекс был уже на расстоянии вытянутой руки от Энджи, ноженщина отступила назад, налетев спиной на разбитую машину. Сигарета выпала изее пальцев.

— Может, вы и правы, Энджи, — сказал Рекс. —Может, чудовища обосновались в Биксби в незапамятные времена. Но зарубите себена носу… — Его голос изменился, став сухим и холодным, как будто нечтодревнее говорило его устами. — Монстр я или нет, но я — то, во что вы самипревратили меня, бросив в пустыне. Я — ваш личный кошмар.

Рекс издал долгое пронзительное шипение, его шея вытянуласьвперед, как будто голове надоело сидеть на плечах. Пальцы Рекса, казалось,стали вдруг длиннее и тоньше, они шевелились, приковывая взгляд. Шипениестрашно действовало на нервы, словно кто-то водил туда-сюда острым стеклом попозвоночнику, нет — по обнаженному спинному мозгу…

Самодовольство Энджи разом испарилось, колени подогнулись, иона не упала в пыль только потому, что прислонилась к «форду».