Шипение утихло, растворилось в порыве ветра, и тело Рексаснова обрело нормальные человеческие пропорции. Джессика уже не была уверена,действительно она видела его странное преображение или ей лишь померещилось.

Она отвернулась от Энджи.

— Ну что, ребята, пошли?

— Но она знает больше, чем сказала, — возразилаМелисса.

— Это уже не важно, — сказал Рекс. — Онирассказали мне все, что действительно нужно знать.

Его голос звучал уже обычно; и когда Рекс направился кмашине Джонатана, он снова выглядел усталым, энергия, бурлившая в нем в моментнеожиданной трансформации, иссякла.

Джессика и Джонатан настороженно переглянулись, потом пошлиследом за Мелиссой, которая пыталась догнать Рекса.

— А как с ней быть? — окликнула их Десс.

Джессика остановилась и оглянулась через плечо. Десссмотрела на Энджи так, словно та была каким-то редким жуком, раздавленнымчьей-то ногой по неосторожности.

Рекс, не оборачиваясь, сообщил пустыне, расстилавшейся передним:

— Пешком дойдет. Она знает дорогу из города.

— Главное правило сегодня в силе, — провозгласилаБет.

Джессика оторвала взгляд от учебника физики.

— Эй, Бет! Позволь напомнить, что я сейчас в своейкомнате, а не на кухне. Так что вряд ли возможно, чтобы ты поймала меня нанарушении правила.

— Я тебя просто предупреждаю, — сообщила Бет.

— Предупреждаешь меня? — с легким раздражениемповторила Джессика.

Сегодня был вечер «Спагетти от Бетти», то есть младшаясестренка готовила ужин для всей семьи. За последние четыре года, с того дня,как Бет исполнилось девять, этот ритуал неизменно повторялся каждую среду. Исключениесоставили лишь первые суматошные недели, когда семья еще только переехала вБиксби.

Главное правило вечеров «Спагетти от Бетти» было простым:пока Бет готовит, никто, кроме нее, не вправе прикасаться к еде.

Запах порезанного лука уже пробрался в комнату Джессикичерез открытую дверь. И она радовалась этому привычному домашнему запаху, покав комнату не ворвалась Бет.

— О чем именно ты меня предупреждаешь?

— Что сегодня я намерена попользоваться правилом на всюкатушку, — ответила сестренка.

— Что ты хочешь этим сказать? Что нам всем надо уйти издома, пока ты готовишь ужин?

— Нет, просто… — Бет наморщила нос и оглянуласьчерез плечо, как будто боялась, что на плите что-нибудь пригорит. — Простосиди пока здесь. Ладно?

— Но почему?

Бет улыбнулась.

— Сюрприз!

Джессика подумала, не попросить ли ей маму рассмотретьправомерность этого нового и несколько неожиданного толкования правила, нопотом решила, что игра не стоит свеч. Она все равно собиралась заниматься досамого ужина, и, может быть, нежелание сердить Бет поможет ей не сбежать вгостиную к телевизору.

До Хэллоуина Джессике предстояло сдать контрольную пофизике, и было бы как-то особенно неприятно опростоволоситься перед самымконцом света.

— Ну пожалуйста! — проныла Бет.

— Конечно. Как-нибудь постараюсь сдержаться и невысовывать носа из комнаты, — кивнула Джессика, не забыв страдальческизакатить глаза к потолку.

— Отлично! Тебе понравится мой маленький сюрприз.

— Да ладно уж! — Самодовольное выражение лица Бетвовсе не успокоило Джессику. — Жду не дождусь!

— Можно закрыть твою дверь?

Джессика застонала.

— Бет, а тебе не кажется, что пахнет горелым?

Сестра тут же встревоженно повернулась в сторону кухни.Что-то действительно пригорало. Но Бет таки успела захлопнуть дверь комнатыДжессики, прежде чем умчалась.

Джессика прислушивалась к торопливым шагам сестры,удалявшимся в сторону кухни, и гадала, что за сюрприз она затеяла. За последнююнеделю Бетти немного расслабилась, стала меньше совать нос в чужие дела, затопостоянно рассказывала о новых подругах из оркестра и отрабатывала движенияжезлом. Может быть, она действительно задумала порадовать родных чем-нибудьособенным.

Впрочем, даже если Бет решила подложить Джессике свинью,вряд ли она сможет существенно ухудшить положение.

После того «затмения» (или времятрясения, или первичногоискривления, или как там еще это называют), что случилось на большой перемененеделю назад, ничего подобного больше не повторялось. Но насколько удалосьразобрать Мелиссе, темняки ожидали нового катаклизма в ближайшее время. Послепрошлого «затмения» разрыв в Дженксе увеличился — теперь он был размеромпримерно с теннисный корт, только овальный. Кто-нибудь из полуночников проверялего теперь каждую ночь во время тайного часа, чтобы убедиться, что в дыру непровалился больше никто из дневных. Внутри разрыва вместе с обычным синимсвечением наблюдались красные отсветы и ничто не замирало — осенние листьяпродолжали падать, земляные черви ползали как ни в чем не бывало, комарыжужжали и кусались. Это было слишком неправильно и странно, и объяснений этомуне находилось.

Согласно расчетам Десс, каждое «затмение» будет увеличиватьразрыв, он станет расползаться, как дыра на пятке старого носка. И в моментнаступления Хэллоуина ткань тайного часа развалится окончательно, и тогда всеживое на многие мили вокруг окажется в странном красно-синем мире.

Пока Джессика штудировала учебник физики, пытаясьсосредоточиться на главе под названием «Волны и мы», картины прошлой среды то идело вспыхивали в ее памяти: как выглядел Рекс, когда на неверных ногах брел кним из пустыни — бледный, как узник, просидевший много-много лет в крошечнойкамере без окон. И как потом, когда его охватил гнев, следопыт превратился внечто, мало похожее на человека.

Рекс говорил, что пока не может вспомнить ничего изпроизошедшего с ним в пустыне, и даже Мелисса не смогла проникнуть в его памятьдостаточно глубоко, чтобы извлечь хоть что-нибудь. Впрочем, он утверждал, чтоему стали сниться странные сны, в которых перед ним с большой скоростью и оченьотчетливо проносились воспоминания древнего темняка. Все это явно былопоследствием того разговора в пустыне.

Правда, насколько поняла Джессика, это был не столькоразговор, сколько нечто вроде промывки мозгов, темняки влезли прямо ему в душу.А может быть, даже изменили его тело — ведь Рекс, преобразившись, на миг сталтем, кем считала его Энджи. Как будто в самом деле превратился в монстра.

При мысли об этом Джессику передернуло, и она оставилапопытки сосредоточиться на тороидальных и синусоидальных волнах. Вместо этогоона закрыла глаза и стала принюхиваться к запаху томатного соуса,просачивающегося в щель под дверью. Раз уж все вокруг скоро изменится, онарешила сполна насладиться этими последними крохами нормальной жизни.