Разумеется, витраж был не единственным делом, над которым трудился в то время стекольщик, не в первый раз он совмещал две стороны своей жизни. Он был искусным художником, и если вы умеете «читать» его витражи, то в них откроются целые миры, полные тайн и загадок, запечатлённые в стекле и металле.

Между тем в городе один из тех, кто передавал через Скеллансена свои секреты, решил покончить с мастером. Но человек, который постоянно рискует, храня и передавая чужие тайны, обязательно обезопасит себя и найдёт того, кто предупредит, что пора на время затаиться. Когда убийца с ножом в зубах прокрался в мастерскую Скеллансена, того уже и след простыл, а вместе с ним исчезли и все его работы, включая последний заказ на четыре витража. Мастерскую не просто бросили, из неё всё вынесли. Не осталось ни одного фрагмента витража, а про Скеллансена с тех пор никто и слыхом не слыхивал. Он пропал.

— И? — нетерпеливо спросила миссис Геревард.

Доктор Гауэрвайн посмотрел на неё, перевёл взгляд на окно над входной дверью, а потом опять на старую леди.

— И он всё ещё не объявился. Вместе с теми четырьмя витражами, один из которых, а может и все, таят секреты, и даже одного достаточно, чтобы кому-то захотелось покончить со Скеллансеном. А в одном из витражей зашифрована тайна смерти Дока Холистоуна.

— И он спасался бегством со всеми своими работами, при том что в спину дышал наёмный убийца? — скептично хмыкнула миссис Геревард. — Невероятно!

— Ну, из мастерской всё вынесли под чистую. Это точно. Но ему ведь не нужно было вывозить витражи целиком, — резонно заметил доктор Гауэрвайн. — Большинство — я про исследователей творчества Скеллансена — считают, что он бежал с этюдами и чертежами, которые использовались для разметки, резки и выкладки стекла в готовый витраж, или, точнее, с «видимусами»[2], как называли модель витража в натуральную величину. Мастер изготавливал их для того, чтобы показать заказчику. Если у Скеллансена остались этюды или видимус какого-то из витражей, он мог бы воспроизвести его снова.

Доктор потянулся за своей чашкой. Все в комнате ждали продолжения.

— И? — снова не выдержала миссис Геревард.

— И что? — переспросил доктор Гауэрвайн. — Я не знаю, куда исчез Скеллансен. Я вызвался рассказать историю, потому что вы предложили развеселить юную мисс, а сюжет навеяли местные витражи. Никто не говорил, что это должна быть история, где в конце концов всё распутывается, как в какой-нибудь глупой сказке. Это правда, а у правдивых историй нет конца, ведь события развиваются дальше.

Миссис Геревард рассердилась при упоминании «глупой сказки», а Джорджи фыркнула.

— Я не просила меня веселить, — проворчала девушка, но всё же улыбнулась.

Негрет взглянул на Сирин. Та всё ещё сидела, как будто вытянувшись по струнке, и, прищурившись, смотрела на доктора Гауэрвайна. Потом вздохнула и спряталась за высокой спинкой.

— Ужасно интересно, — прошептала она. — Что думаешь?

Негрет наклонился к ней и прошептал:

— Мне кажется, он уже рассказывал раньше эту историю. Что-то тут не так… Может, и правда, что ни один из витражей не изготовлен Скеллансеном, но история и витражи как-то связаны, поэтому он тут и оказался. И поэтому заходил в комнату Клем. — Он напомнил то место в рассказе доктора, когда он говорил про стекло с эмалью. — Но это не значит, что он не вор. Он определённо что-то искал.

— Согласна. Но как мы выясним, что именно? Ты думаешь про те стекляшки в Эмпориуме?

— Да. Но ещё мне не дают покоя слова доктора о том, что Скеллансену вовсе не обязательно было убегать с настоящими витражами, если у него были этюды или эти… как их? На букву «в»…

— Видимусы.

— И ещё, если скрывать витражи в доме, где их и так полным-полно, это ведь означает прятать на самом видном месте, правильно? Может, Скеллансен не мог спрятать здесь свои витражи, ведь они такие замечательные, что отличались бы от остальных. Но инструменты… этюды… вполне могли затеряться.

Сирин явно была поражена.

— Ух ты, Негрет. Отличная мысль!

— Может статься, конечно, что доктор Гауэрвайн повернут на витражах и приехал сюда, потому что у нас тут их целая куча. Возможно, он рассказывал правду, и история про Скеллансена просто пришлась к слову. Но от Дока Холистоуна никуда не деться.

— Ага. Интересно, да? — Снова на лице девочки появилось то странное выражение. — Он не говорил, что дом раньше принадлежал Холистоуну, но, как думаешь, он знал об этом? В смысле до того, как приехал сюда и услышал историю твоей мамы.

— Это легко выяснить, — сказал Негрет, высунулся из-за спинки дивана и громко позвал: — Доктор Гауэрвайн!

Профессор повернулся к Майло.

— Да, Майло?

— Можно вопрос про Дока Холистоуна?

— Да? — насторожился он.

Негрет напустил на себя самый невинный вид.

— А вы знали, что дом принадлежал раньше Доку Холистоуну? Я имею в виду до вчерашнего дня, когда мама рассказала свою историю?

Доктор Гауэрвайн состроил гримасу, которая, наверное, должна была выражать непонимание, удивление и полную бесхитростность. Увы, ничего не вышло. Скорее, получилось лицо человека, который вот-вот соврёт.

— Боже мой! Я был поражён до глубины души! Прямо-таки ошарашен!

— Какое совпадение, — ответил Негрет.

— Да, — закивал профессор. — Удивительное совпадение!

Негрет снова присел за спинкой.

— Не помню, чтобы он тогда выглядел удивлённым, — тихо проговорил он.

— Да, он не просто уже знал, — прошептала Сирин, — но ещё и соврал. А зачем? Это ведь не секрет!

— Не-а, — прошептал в ответ Негрет, — но готов поспорить, что если ты ищешь то, из-за чего другой человек пустился в бега, подвергая свою жизнь опасности, наверное, и сам будешь опасаться. Пусть даже события произошли давным-давно.

— То есть ты считаешь, он заподозрил… что видимус спрятан где-то здесь, на постоялом дворе?

— Да, дорогая моя Сирин, именно так я и считаю. Доктор Гауэрвайн думает, что секрет гибели Дока Холистоуна спрятан где-то здесь. — На секунду он сбросил маску своего персонажа и рассмеялся, глядя на одно из двух больших окон, которые обрамляли холл. — Это так странно!

— Почему? — Сирин широко улыбнулась в ответ.

— Ну… мы ведь говорим о моём доме. Тебе это не кажется странным? — Он пожал плечами. — Да, когда-то давным-давно здесь жил и Док Холистоун, но ещё позавчера я сидел тут и делал домашку по математике.