Ну и ладно. Ничего. Подумаешь, заеду в налоговую, первыйраз, что ли…

В конце концов, у нее сегодня необыкновенный вечер. Сегодняс полным правом она будет звонить Андрею Ларионову и разговаривать с ним. И онбудет ее слушать не потому, что она подруга его сестры, а потому, что он сампросил ее позвонить. Потому что он за нее беспокоится.

Неизвестный Дима, которому Андрей поручил наблюдать за ней,где-то совсем близко, и можно не волноваться, что у нее опять отнимут сумку илиубьют на страшном безлюдном пустыре около дома.

Сегодня – не убьют. Сегодня она всесильна, потому что днемАндрей позвонил ей, и кто-то свой сейчас где-то близко, хоть Клавдия его и невидит.

Дима Мамаев увидел, как она свернула в сторону метро“Маяковская”, и проводил глазами “Жигули”, выехавшие на улицу Чехова.

Странно. Почему соглядатай не поехал за ней на метро?

Уверен, что по дороге она никуда не зайдет, не заедет, неотправится ночевать к родителям или к подруге? Сколько же времени за ней ходят,если успели так хорошо изучить ее привычки? И почему так уверены, что этипривычки неизменны?

Дима включил зажигание.

Адрес рыженькой аптекарши майор Ларионов написал ему налипкой бумажке еще утром, и Дима прилепил эту бумажку себе в блокнот. Он былуверен, что доберется до ее дома раньше, чем она сама.

Дима работал в уголовном розыске совсем недавно и многогоеще не знал, но, когда у замызганного подъезда неказистой “хрущевки”припарковались знакомые “Жигули”, которые Дима за день рассмотрел во всехподробностях, холодок пробежал у него по спине.

Соглядатай прибыл минуты на четыре позже Димы и привычновтиснул машину в длинный унылый ряд таких же машин, теснившихся за неопрятнойпомойкой.

Выходит, майор Ларионов и в этом был прав. За аптекаршейкто-то следил, причем почти открыто.

Во дела…

Дима дождался ее – она появилась со стороны автобуснойостановки, – выбрался из машины и с деловым видом зашел в ее подъезд. Поднялсяна пятый – последний – этаж и стал неторопливо спускаться. На площадкечетвертого этажа он замедлил шаг, прислушиваясь.

Она поднималась на свой этаж. Звякнули ключи, щелкнул замок.Дверь громыхнула, закрываясь.

Дима сбежал вниз и выскочил из подъезда под проливной дождь.На случай, если соглядатай его засек, он еще сунулся в ветхую телефонную будку,приткнувшуюся к одноэтажному зданьицу не то прачечной, не то химчистки. Какбудто он, Дима Мамаев, приехал к приятелю, не застал его дома и очень удивленэтим обстоятельством. Телефон, конечно, не работал, и Дима вернулся в машину.

Все правила конспирации были соблюдены. Дима был очень гордсобой.

Он посмотрел на окна третьего этажа, где за оранжевымишторами горел свет. Она дома и вряд ли сегодня куда-то отправится.

Дима включил зажигание и поехал на Петровку.

– Все люди по домам сидят, чай пьют, – пробормотала ОляДружинина, – а мы к восьми только на работу подтягиваемся.

– Не ной, Ольгунь, – велел Андрей. – Я тебя подвезу.

– В Бирюлево? – спросила Ольга язвительно. – Или, какводится, до метро? Если до метро, то покорно благодарим, нам пешком быстрее.

– Я подвезу, и прямо до Бирюлева, – вызвался забредший наогонек капитан Сорокин Алексей Васильевич. – Мне как раз в ту сторону.

Несмотря на то, что капитан Сорокин Алексей Васильевич былненамного старше всех остальных, в отделе его называли исключительно поимени-отчеству.

Почему так получается, что один до пятидесяти годов все Лехаили Гоша, а другой в тридцать уже Алексей Васильевич? Вот вопрос…

– Оль, давай! – сказал Андрей, вытягивая ноги и пристраивая наживот кружку с кофе. – Раньше сядем, раньше выйдем. Начинай.

– Нашла я твоего свидетеля, Андрюшенька, – сказала Ольга слегким торжеством в хрипатом от постоянного курения голосе. – Называется онЕвгений Васильевич Бойко и посещает в Хохловском переулке кралю по имени ЛилияБорисовна Моисеева. Означенная Лилия Борисовна работает менеджером втуристической фирме “Атолл”, хотя мне кажется, что туризм вовсе не самоеглавное в ее жизни.

– А что самое главное?

Андрей любил своих коллег и был уверен, что других такихребят во всем управлении не сыщешь.

Оля Дружинина, которая вечно ныла, сердилась и всяческидемонстрировала окружающим свою лень и никчемность, была хваткой инаблюдательной, как бультерьер. О ее интуиции можно было слагать баллады, аразговаривать она умела, как мать Тереза на воскресной проповеди. Люди, какправило, выкладывали ей все, что знали.

Ольга сделала выразительный жест.

– Что? – спросил Андрей. – Содержанка?

– И, по-моему, профессиональная, – подтвердила Ольга. –Евгением Васильевичем Бойко довольна не слишком – прижимист, скуповат и вообще…так себе…

Она закатила глаза, и капитан Сорокин засмеялся.

– Тебе на язычок только попадись, Ольга, – сказал он. –Моментально комплекс неполноценности поимеешь.

– Это точно, – подтвердила Ольга с удовольствием. –Поимеешь.

– Как ты ее нашла? – спросил Андрей. Кофе приятно грел животсквозь толстый свитер, и рука ныла уже не так сильно.

– Мне просто повезло на этот раз, – отмахнулась Ольга. – Вовтором же доме, где я показала фоторобот, мне бабулька-вахтерша сразу сказала,что такой ходит в восемнадцатую квартиру. Попутно я узнала еще, что впятнадцатой живут фальшивомонетчики, в восьмой тайно продают наркотики, а вшестнадцатой – склад оружия для чеченских боевиков.

– Понятно, – сказал Андрей. – Про Евгения Васильевича Бойкосведения такие же достоверные?

– Почти, – ответила Ольга, слегка обидевшись. – К Моисеевойон приехал первого сентября довольно поздно… Точно она не помнит, но что-тооколо половины первого.

– Как раз в искомый час икс, – пробормотал Андрей, закрываяглаза.

– Как раз, – согласилась Ольга. – Они поели-попили, какполагается влюбленным после долгой разлуки…

– Почему долгой? – спросил Андрей. – Он давно к ней ненаведывался?

– Давно, – подтвердила Ольга. – В последний раз был третьегоавгуста или четвертого, краля Лилечка точно не помнит. Потом он в отпускулетел, а через две недели она. В общем, Ванька дома, Маньки нет, и так далее.Ночью ни он, ни она из подъезда не выходили. У подъездной бабульки бессонница,она до трех телевизор смотрит у себя в каморке, а после трех носки вяжет.