– Она вполне может не вспомнить, если, как ты говоришь, унее нервное расстройство, – произнесла Ольга задумчиво. – Да. Неясно. Глупостькакая-то.

– Мать настроена очень враждебно, – продолжал Андрей. – Я бысказал, ненатурально враждебно. Я не понял – или она очень сильный и гордыйчеловек, или она почему-то совершенно равнодушна к покойному сыну. Младшийбрат, наоборот, взвинчен до такой степени, что из глаз у него искры летели, аиз попы дым валил. Все-то мне рассказывал, какой бесславный конец ожидалкарьеру Сергея, как не прав он был во всех профессиональных вопросах, а живетон, между прочим, в квартире, который ему Сергей купил.

– Как купил? – поразился Игорь. – Просто так?

– Подарил, – усмехнулся Андрей. – Взял и подарил младшемубрательнику квартирку, когда брательник окончил институт. Вы слыхали что-нибудьподобное, сыщики?

– Сыщики ничего подобного не слыхали, – сказала Ольга. – Ну?И дальше что?

– Петр рассказал, что ближе всех Сергей общался со своимзамом, Гольдиным Александром Дмитриевичем. Никаких пациентов, которые осталисьбы недовольны Сергеем, или родственников пациентов, которые умерли у него настоле, они не знают. И отец, и брат утверждают, что в дела Сергея невмешивались. Такое впечатление, что они их не одобряли. Отец сказал, что прослежку он ничего не знал, а Петр сказал, что про это все знали, но никто неверил, потому что Мерцалова часто посещали самые разнообразные фантазии. Надним все очень смеялись. По-моему, они все дружно за что-то крепко не любят егожену. Петр изрек что-то в том смысле, что она очень рано увела его из семьи.Сергей с Ириной вынуждены были даже переехать в общежитие потому, что младшийбрат изводил их до невозможности. Врагов, по словам и отца, и брата, у негобыла тьма, но никаких имен и фамилий они не знают. Зато Петр мне три разасказал, что его отец дружен с министром внутренних дел, так что я смело могуотваливать со всеми своими вопросами… Игорь присвистнул.

– Повезло нам.

– Это точно, – согласился Андрей. – И последнее. Тоже изразговора с Петром. Какие-то бандиты просили Сергея положить кого-то винститут. Типа спрятать. Сергей рассказывал об этом брату примерно с месяцназад. Что было дальше – неизвестно. Петр утверждает, что не знает, зато,наверное, знает Гольдин. Гольдин знает, Игорек?

– Знает, – кивнул Игорь.

Он перестал подпирать стену, выдвинул из-за желтогоканцелярского стола хлипкий фанерный стул и уселся на него верхом. Все знали,что означают такие перемещения – Игорь Полевой готовится поразить коллег доглубины души.

Где же все-таки Димка?

– В Институте кардиологии траур. – Игорь любил начатьиздалека. – Женщины рыдают, мужчины держатся из последних сил. СекретаршаМерцалова Марина Викторовна Воробьева рассказала мне, что ее начальник былгений, каких поискать, что он далеко пошел, и пошел бы еще дальше, если бы неэта нелепая смерть. По словам секретарши, он был идеальный начальник, идеальныйхирург, идеальный муж и идеальный отец. Жене звонил по три раза на день и оченьне любил, когда она почему-то не могла с ним переговорить. Точно так жеконтролировал детей. Воробьева сказала, что он даже присутствовал при родах,хотя девять лет назад, когда родился его первый сын, это было еще не принято. Втот день он сделал две операции, съездил в Министерство здравоохранения, провелсовещание, побеседовал с Гольдиным наедине и уехал домой.

Черт возьми, думал Андрей, слушая Игоря, ну почему этоперестало быть работой? Чего бы он только не дал сейчас, чтобы относиться кэтому делу так же, как к сотне предыдущих – отстраненно, холодно и оченьвнимательно?

Почему он слушает Игоря и представляет себе, как СергейМерцалов звонил домой, как его сыновья наперегонки бросались к телефону, как онсмешно и необидно ревновал жену, как рассеянно трепал за ушами свою собачищу,думая о другом…

– Секретарше он поручил позвонить в туристическое агентствои подыскать ему на две недели какое-нибудь теплое море. Гольдин подтвердил, чтоМерцалов внезапно собрался в отпуск, но, по его словам, это никак не былосвязано с тем, что он нервничал из-за слежки, а скорее с тем, что началисьдожди, а осень Сергей не выносил. Вообще он часто делал что-нибудь такое, чегоот него никто не ждал. Секретарша сказала, что, вернувшись из министерства, онвызвал к себе зама, и они проговорили минут сорок. Как только я вышел измерцаловской приемной, – Игорь изменил тон, и стало ясно, что начинается самоеглавное, – как меня атаковало неземное создание. Девица Элеонора Коврова.Двадцать четыре года, старший бухгалтер. Утверждает, что у нее с Мерцаловым ужетри года любовная связь и имеется мерцаловский же сын под названием Эдик.

– Что? – переспросил Андрей.

– Из Министерства здравоохранения Мерцалов позвонил ей ипоехал прямиком к ней, девице Элеоноре Ковровой, провел у нее полчаса, поигралс ребеночком и вернулся в институт.

– Ты ничего, часом, не перепутал? – спросил Андрейосторожно. – Или девица Элеонора Коврова?

– Вот тут начинается самое интересное, – сказал Игорьмедленно, чтобы ребята в полной мере осознали важность момента. – Едва увидав вдверях Элеонору, секретарша Мерцалова затряслась мелкой дрожью и сказала мне,чтобы я не верил гнусным слухам. Я тогда еще никаких подробностей не знал и непонял, к чему относится ее предупреждение. Гольдин, когда я спросил у него оКовровой, чуть не дал мне в ухо. Честное слово. Еле удержался. Сказал, чтоненавидит лживых и подлых сук. Водитель, который меня вез, рассказал, что освязи генерального с бухгалтершей все в институте знали, что он к ней то и делотаскался и именно поэтому не брал водителя, а ездил за рулем сам, что убухгалтерши подрастает от него ребеночек, и диспетчерши даже ходили на бульвар,где он гуляет с бабушкой, на него смотреть и установили, что это вылитыйМерцалов.

Конец истории.

– Ничего себе, – сказал Андрей, и вправду совершеннопотрясенный. – Ничего себе…

Все это настолько не вписывалось в уже сложившийся у него вмозгу образ Сергея Мерцалова, что даже под ложечкой засосало.

Пора, пора на склад переводиться; майор. Или это все оттого,что в тот трижды проклятый миг это перестало быть работой?

Почему его схема оказалась никуда не годной? Он знал не такуж мало. Андрей почти целый день провел в его доме, среди его родственников,вещей, стен, которые окружали его последние несколько лет.

Элеоноре Ковровой, какой бы она ни была, не было места вэтой схеме. Не было и не могло быть. Твою мать…

– А с виду – просто идеальная пара… – пробормотала Ольга,расстроенная скорее по-женски, чем по-сыщицки. Она очень сочувствовала ИринеМерцаловой. Оказывается, она должна была пережить не только смерть мужа, но ицелые годы унижения и притворства. Хотя, говорят, у многих это получаетсянеплохо… – Надо же… Какие вы все мужики… однообразные…