– Топтаться в коридоре нежелательно, – прошептала Лариса. – Лучше, чтобы нас никто не видел. Большинство офисов закрылись в шесть часов, но кое-кто еще торчит на работе. Трудоголики!

Мими медлила, оглядываясь по сторонам.

– Давайте, вперед! – легонько подтолкнула ее в спину Лариса. – Я с вами!

Девушка потянула дверь на себя и робко переступила порог. В кабинете психолога горела настольная лампа. Светлые стены, фикусы в горшках, ширма, шкаф и стол. За столом сидел Черкасов с закрытыми глазами. Уснул, вероятно. Сейчас он был не похож на свирепого «коммунальщика», который чуть не прирезал Мими. Изможденный вид, желтоватая кожа, запавшие щеки, теплая кофта поверх рубашки.

Девушка вопросительно обернулась к Ларисе. Та молча закрыла за собой дверь.

– Здравствуйте…

– Он вас не слышит.

– Здравствуйте! – громче повторила Мими и покоилась на свою спутницу. – Он что… спит?

– Он мертв.

Мими дернулась, но Лариса крепко держала ее за локоть.

– Куда? Тихо!.. Нельзя поднимать шум! Не вздумайте орать, как в кино при виде трупа.

– Т-трупа?..

– А что вы ожидали застать? Ваш обидчик получил по заслугам. Хотели убедиться?

Мими запаниковала. Если бы не ибога, она бы завопила во весь голос и бросилась бежать. Благодаря зелью все казалось ненастоящим, как во сне.

– По… почему? Я ничего такого… я… у меня и в мыслях не было…

– Черкасов третий, – тихо проговорила Лариса. – Но не последний.

– Может, ему пульс пощупать?

– Пульса нет, разве не видно?

То, что было ясно Ларисе еще до прихода сюда, для Мими стало кошмарной новостью. Этого она не ожидала.

– Что с ним случилось? – ужаснулась она. – Сердечный приступ? Он… ужасно выглядит. Желтый какой-то…

– Он был серьезно болен, но умер не совсем своей смертью. Мы опоздали. Приди мы раньше… Впрочем, всё всегда происходит вовремя.

– Вы что? – попятилась Мими. – Вы намекаете, что… его убили?

– Боюсь, так и есть.

– Не-е-ет… Вы меня обвиняете?.. Вы только что… Я тут ни при чем!.. Я понятия не имела…

– Угомонитесь, – повысила голос Лариса. – Дайте мне сосредоточиться.

Мими кусала губы и бледнела, ее затрясло.

– Это ведь не из-за меня его… Я никуда не сообщала… никому не жаловалась…

– А как же охранник из корпорации?

– Думаете, это он сделал? По приказу… Каратаева? Я ни о чем таком не просила… Каратаев меня терпеть не может. Он бы не стал мстить…

У Мими подогнулись колени, она пошатнулась, и Ларисе пришлось поддержать ее за талию.

– Эй-эй, не падайте в обморок!

– Вы… знали, что он убит? Догадывались?

– Я предполагала, – вздохнула Лариса. – Поэтому и навязалась вам в компанию. А вы не хотели меня брать…

Тело Мими вдруг отяжелело и сделалось ватным. Она почти теряла сознание. Но причиной ее состояния был не мертвец, сидящий в кресле, а ибога. Девушка опять погружалась в транс.

– Этого нам не хватало, – проворчала Лариса, увлекая ее за ширму.

В коридоре послышались шаги. Мими обмякла на руках у Ларисы, и та с трудом успела уложить ее на кушетку.

– Тс-сс… тихо… – прошептала она в ухо бесчувственной девушке. – Сюда кто-то идет…

– Что с ним, доктор? – бросилась к врачу Ирина. – Он будет жить?

– Будет, будет… Мы сделали все необходимое. Не беспокойтесь. Поезжайте домой, отдохните.

– А он?

– Ваш протеже останется в клинике до утра, отлежится, а завтра приезжайте за ним. Мы укололи ему транквилизатор.

– Чем он отравился?

– Отравился? – Доктор поправил очки и устало вздохнул. – Он подавился, моя дорогая. Пришлось доставать из его трахеи инородное тело. Хотите взглянуть?

Он развернул марлевую салфетку, которую держал в руке, и показал ей зернышко кардамона. Видимо, оно каким-то образом попалось Сорокину в глинтвейне.

– Вот причина переполоха, – добавил врач. – Хорошо, что этим обошлось. Я уж подумал, бог знает что случилось.

Ирина сунула ему в карман халата деньги и горячо поблагодарила:

– Спасибо вам! Извините, что выдернула вас посреди ночи… но я жутко испугалась. Надо было вызвать «неотложку»…

– Правильно сделали, что позвонили мне и привезли больного на своей машине. Мы быстро оказали квалифицированную помощь. Так что ваш друг вне опасности.

Доктор улыбнулся, а Ирина заплакала. Ее нервы не выдержали. Она уж подумала, что Сорокин отравился, и ее обвинят в очередной смерти. Как она оправдается? Скажет, что ее покойный муж проникает сквозь стены и подсыпает яд в спиртное?

Мало того, они с Сорокиным ели и пили вместе! По дороге в больницу Ирину затошнило от волнения, и она приняла это за признаки отравления. Пока она довезла любовника до больницы, сама чуть не окочурилась.

Доктор по-отечески похлопал ее по плечу.

– Ну-ну, все уже позади… На вас лица нет, Ирина Олеговна. Может, пилюлю успокоительную примете?

– Я за рулем, – отказалась она, испытывая невероятное, спасительное облегчение.

Вино не было отравлено, ее ни в чем не заподозрят… ей не придется нанимать адвокатов, таскаться по судам. Она вспомнила Артура, и ее сердце тоскливо сжалось. Третьего трупа она не переживет.

– Можно я посижу здесь? Хотя бы полчасика? Приду в себя.

– Конечно, конечно. Идемте в ординаторскую.

– Нет… я тут останусь…

Ирина опустилась на жесткий дерматиновый диванчик. Доктор покачал головой, но перечить не стал.

– Я скажу сестре, она принесет вам плед.

Он удалился, а Ирина наконец выдохнула и закрыла глаза. Сорокин жив! Слава богу, он не напился отравы в ее квартире. Что же все-таки происходит?

Она задремала и не слышала, как медсестра укрыла ее пледом. Ей снился Нартов на мотоцикле. Он смеялся, надевал на голову шлем и мчался в туманную даль. Его байк исчезал в белесом мареве, а Ирина отчаянно махала ему рукой. Вернись, мол!

– Что с вами?

Над ней склонилась женщина в медицинском халате и шапочке на пышных волосах.

– А?.. Где я?.. Где…

Ирина увидела белые стены, потолок и медсестру с чашкой чая в руках. Чай дымился, медсестра улыбалась.

– Доктор велел напоить вас чаем…