Казалось бы, столь важное для Края военно-политическое единство наконец достигается, а земство становится основой белой власти, однако в процесс реорганизации управления неожиданно включилось Российское правительство, суверенитет которого признавали и на белом Севере. Переформирование ВПСО совпало по времени с принятием в Омске «Временного Положения об управлении Северным Краем». Это «Положение» хотя и предусматривало создание на Севере некоей представительной структуры, но на основе уже действовавшего Финансово-Экономического Совета при ВПСО и только «для предварительного обсуждения мероприятий общего характера, касающихся хозяйственной жизни Края». Политические вопросы исключались из его компетенции[198].

Показательна эволюция данного совещательного органа. Первоначально, согласно Постановлению правительства от 11 октября 1918 г. и приложенному к нему «Наказу», в Совет направлялись члены Архангельского губернского земства (два представителя) и Архангельского городского самоуправления (один делегат), по одному делегату от объединений производственных кооперативов, Московского народного банка, Комитета Частных банков, Биржевого Комитета Частных банков, Биржевого Комитета Торгово-Промышленного союза, Союза лесопромышленников, Союза поморов-Судовладельцев, Комитета Союза Судовладельцев Северо-Двинского района, Совета Профессиональных союзов и академического Общества изучения Русского Севера. Совет состоял из бюджетной, экономической (определявшей вопросы промышленного развития области, внутренней и внешней торговли), а также финансовой (по вопросам денежного обращения, налогообложения, развития банковского капитала) секций. Обсуждению Совета подлежали «вопросы о временном изменении, дополнении или приостановлении действия существующих законов и правительственных постановлений финансово-экономического характера», «предположения об увеличении государственных доходов в Области», «предположения о развитии производительных сил Северной области», «вопросы касающиеся государственного кредита, внутренней и внешней торговли и вообще финансово-экономической политики». Председатель Совета мог участвовать во всех заседаниях Временного Правительства «с правом совещательного голоса». Возглавлял Совет известный на Севере лесопромышленник, товарищ управляющего отделом земледелия Н. В. Грудистов. В свою очередь, в работе Совета участвовали заведующие отделами правительства Северной области и генерал-губернатор Области, «а также их заместители, с правом решающего голоса»[199]. Подобное «неравенство позиций» Совета и правительства не устраивало многих деятелей «общественности». К осени 1919 г. был разработан проект, предусматривавший расширение представительства от кооперативов и профсоюзов (по четыре делегата вместо одного), а также от губернского и уездного земств (четыре делегата вместо двух) и от архангельского городского самоуправления (два делегата вместо одного). Предполагалось предоставить Совету право запрашивать правительство «о необходимых мероприятиях в области финансовой, торгово-промышленной, сельского хозяйства, труда и по всем другим вопросам, касающимся экономической жизни Области». По этому проекту Совет мог бы рассматривать областной бюджет, а члены правительства обязывались участвовать в его работе, но только с совещательным голосом[200]. И хотя данный проект не был утвержден, тенденция к расширению «общественного влияния» становилась очевидной. Комиссии по обороне и по внутреннему управлению, созданные ЗГС, на совместном заседании 16 сентября постановили: поскольку в деле «обороны Северной области… единственно авторитетным мог бы быть голос представительного органа Края, при участии коего сконструировано ВПСО», то следует «срочно возобновить работу Земско-Городского Совещания» и консультироваться с ним по всем вопросам организации «новой власти»[201].

Российское правительство, при всей его заинтересованности в развитии структур местного самоуправления, в октябре 1919 г. еще не могло согласиться на радикальное изменение принципов диктатуры и приоритета исполнительной власти. В ответ на пожелания земско-городских комиссий Севера из Омска Миллеру 28 октября 1919 г. была отправлена телеграмма за подписью Гинса и уполномоченного представителя Северного Края при Российском правительстве князя Куракина. В ней недвусмысленно заявлялось, что «узаконение Совещания Земских и Городских деятелей как постоянного учреждения нецелесообразно», а «воздействие Совещания Земств и Городов на управление Краем в виде контрольных комиссий недопустимо и не соответствует современным политическим условиям». В частности, в телеграмме говорилось о тяжелом состоянии Края, «требующем сильной решительной центральной власти», и о «целесообразности сосредоточения всей законодательной работы в Омске»[202]. Вместо ЗГС Российское правительство предлагало Миллеру «созвать Совещание, построенное на началах группового представительства». Главнокомандующий вооруженными силами Северного фронта сам отбирал бы для него делегатов и по собственному усмотрению вносил бы «на рассмотрение» вопросы, «не имеющие экономического характера». Миллеру предлагалось также направить «представителей Земского и Городского самоуправлений Северного Края» в состав Государственного Земского Совещания в Омске, что придавало бы ему (омскому ГЗС) статус всероссийского. Но телеграмма Гинса и Куракина не укрепила власть на белом Севере. Напротив. Получив известия об указаниях из Омска и отказе правительства от созыва ЗГС и в знак протеста против отказа в предоставлении полной амнистии политзаключенным (амнистия хотя и была прерогативой Российского правительства, но большая часть осужденных «за большевизм» была к этому времени освобождена под обязательство «не выступать больше против Правительства Северной Области») из состава правительства вышли Едовин и Скоморохов. В своем итоговом заявлении они отметили, что хотя в условиях военной диктатуры не может быть «единого фронта» и «искреннего соглашения с генералом Миллером», однако пообещали «помогать» правительству и армии в защите Области, а также «сдерживать всякую оппозицию». Насколько справедливыми оказались подобные заверения, показали в скором времени события февральского 1920 года правительственного кризиса[203].

О технической невозможности подчинения Омску (вопреки советам своего начальника – князя Куракина) заявляло также руководство Архангельского областного банка. Становилось очевидным, что на полную координацию между Севером и Востоком России можно надеяться только при тесном территориальном контакте. Несмотря на трудности, в конце лета 1919 г. произошло важнейшее событие в укреплении единства регионов Белого движения. В Архангельске, наконец, наладилась работа мощной радиостанции, технические возможности которой позволяли отправлять сообщения на Юг (в города Николаев и Екатеринодар), в Омск и даже на Дальний Восток. Французская военная миссия в Омске в мае 1919 г. наладила радиостанцию для связи с Парижем, а при помощи Великобритании были установлены телеграфные и радиостанции, связавшие Ставку Главкома ВСЮР с Лондоном, Омском и далее с Ревелем и Архангельском. До этого наиболее надежным способом связи Севера и Сибири (при отсутствии прямого железнодорожного сообщения) признавался путь по линии Архангельск – Усть-Цильма – Щугор – Чердынь. До Щугор от Архангельска был протянут военный телеграф, а от Щугор на Омск действовала старая линия телеграфа. Путь этот занимал шесть недель по лесотундре, по тайге Приполярья, Верхнего Урала, по руслам замерзших рек. Перспективным признавался осваиваемый Северный морской путь. По словам Миллера, «в ноябре была установлена телеграфно-телефонная связь с городом Березовым на Оби, и Березовский исправник доносил, что ввиду отхода войск адмирала Колчака и потери связи с сибирской администрацией он просит включить Березовский уезд в состав Северной области. И здесь сказалось значение Северной области как территории с правильно функционирующим государственным и административно-судебным аппаратом»[204].