— Именно поэтому.

Марио, наклонившись, сказал:

— Люсия — единственная в мире женщина, которая выглядела красиво в этих мешковатых штуковинах, которые гимнастки носили поверх трико.

Джо громко засмеялся.

— Для нас они выглядели так же привлекательно, как эти облегающие костюмы-купальники — сейчас для вас. Мы не были испорчены созерцанием акров обнаженной кожи на каждом пляже.

— Кстати, о пляжах, — заметил Джонни. — Мы так туда и не попали. А я бы хотел свозить Стеллу. Почему мы ни разу не выбрались на пляж?

Но Стелла полностью погрузилась в изучение фотографии.

— А кто вторая девушка? Жена Анжело?

— Господь с тобой! — воскликнул Анжело. — Мне тогда было двенадцать.

Люсия улыбнулась снимку, откуда смотрела молодая копия ее самой, маленькая, веселая и горделивая. Рядом стояла хрупкая шаловливая на вид девушка, держащая под руку Джо.

— О нет, это не Сантелли. Хотя одно время мы думали, что она выйдет за Джо.

— Упоминаете мое имя всуе? — спросил Джо.

— Просто интересно, что было бы, если бы ты женился на Клео.

— Все очень просто, — Джо снова зарылся в газету. — Мы остались бы без Клэя и Барбары.

— У нее же никогда не было детей, да? — нахмурилась Люсия.

— Но кто она? — все не успокаивалась Стелла. — Я определенно где-то ее видела.

— Конечно, видела, — согласилась Люсия. — Талантливая маленькая девочка, присоединилась к нам в тот год, когда я вышла замуж. Она была одной из учениц Барни Парриша, и я убедила ее учиться летать. Потом, когда мне пришлось оставить номер, потому что Лисс была на подходе, — ее пальцы мельком коснулись косы дочери, — Клео заняла мое место. А через пару лет вышла за Джима Фортунати и ушла в их номер.

— Клео Фортунати… конечно, — с восхищением протянула Стелла. — Я и не знала, что она работала с Сантелли!

— Она этого не афиширует, — сухо сказала Люсия. — Но Фортунати нам не чужие.

Моя мама была Карла Фортунати. Джим и Лионель приходятся мне кузенами.

— Знаете, — сказала Лисс, хитро подмигнув, — в нашей среде до сих пор идет спор, кто был величайшей женщиной-гимнасткой: Лу или Клео…

— Ох, брось, — нетерпеливо перебила Люсия. — Что за вопрос!

Она нервно притопывала.

— В те времена, когда я работала на центральном манеже, женщины не делали ничего особенного. Нам полагалось выглядеть красивыми и грациозными, а не играть мышцами. В те дни двойное заднее сальто принесло мне больше славы, чем Марио его тройное. Все то же самое… Переверни страницу, Лисс, покажи красивые картинки.

Девушка повиновалась, и Томми задержал дыхание. Магия цветной пленки поймала женщину в полете: золотое трико, темные локоны — обтянутое зеленым тело готово было кувыркнуться в сальто.

Люсия говорила отрывисто, но в глазах светилась улыбка.

— Одна из первых цветных фотографий, сделанных в движении. Выиграла международный конкурс в 1936 году, попала на обложку «Лайф» и все такое.

Джим Фортунати в ловиторке, я и Джо в полете.

— О, как бы я хотела… Как бы я хотела на тебя тогда посмотреть, Люсия! — выпалила Стелла.

Томми промолчал, но взглянул на Люсию — бесцеремонную, навсегда прикованную к земле — другими глазами.

— По правде говоря, — тепло проговорил Джо, — не было никого… никого! — такого, как ты, Лулу. Возможно, Клео делает сложные трюки, но ей никогда не стать тем, кем была ты. Ты была воздушной балериной.

Люсия улыбнулась.

— И когда, по-твоему, я умудрилась завести четверых детей за пять лет…

Анжело указал на подпись к снимку.

— Полеты во сне. Этот парень знал, почему воздушные трапеции так нравятся людям. Старая мечта о полетах. Каждый мечтает уметь летать, а трапеции воплощают для них эту мечту. Вот почему в мире нет ничего прекраснее красивого воздушного гимнаста. Мужчина ли, женщина — все они прекрасны.

— Смотрите-ка, кто речи выдает! — с неожиданным смехом воскликнула Лисс.

Анжело ухмыльнулся.

— Хочешь, покажу им твою фотографию со скобками на зубах, котенок?

Настроение пропало так же быстро, как и появилось.

Вскоре Люсия и Лисс ушли наверх — помогать Стелле собираться, Анжело предложил ту же помощь Джонни, и возле огня остались лишь Томми, Марио и Барбара. Марио пальцами щелкал грецкие орехи, бросая скорлупу в камин.

Барбара, растянувшись на животе и уложив шелковистую голову на руки, сонно смотрела на пламя.

— Стелла такая красивая. Марио, как ты думаешь, они с Джонни поженятся?

— Откуда мне знать, милая? Да, наверное, почему бы и нет.

— Лисс когда-нибудь летала, как Стелла?

— Нет. Только не рассказывай ей, что я так говорил.

— Если бы Лу разрешила мне летать, — вздохнула Барбара. — Джонни говорил, мне уже можно.

— В будущем году.

Барбара перекатилась и села, прислонившись к колену Марио. Томми, глядя на них, вдруг ощутил одиночество, почти тоску.

Протянув девочке ядро ореха, Марио сказал:

— Так, дети, если хотите еще, щелкайте сами, а то у меня уже руки болят. Томми, иди сюда, посмотри на огонь. Каждую осень мы отправляемся на пляж собирать дерево, вынесенное океаном. Из-за соли и получаются такие цвета.

— Я никогда не видел океан, — Томми придвинулся ближе, любуясь игрой желтых, ярко-зеленых и кобальтовых языков пламени, которые то вспыхивали, то погасали.

— Никогда не видел океан? — удивился Марио. — Барбара, чем ты завтра занимаешься?

— А чем я могу заниматься в четверг? Школа. Балетный класс в полчетвертого.

— Черт, завтра четверг? А я собирался подбить тебя прогулять. Школу могла бы пропустить — Люсии все равно — но балет пропускать нельзя. Слушай, Том, жалко побывать в Калифорнии и не увидеть Тихого океана. Давай завтра съездим на пляж. Раз у Барби не получается,