и появился только на земле, у мыса Форментор. На борту не было ни одного выжившего. Тело Рамона вскоре нашли, однако официального расследования не последовало. О происшествии сообщалось только то, что «он погиб в авиакатастрофе в результате плохой погоды». И все.

Возможно, мы так и не узнаем, было ли это на самом деле простое происшествие или же, как болтали злые языки почти с самой его смерти, самоубийство или саботаж. Сестра Рамона, Пилар, даже обвиняла в случившемся масонов. В любом случае Рамон не дожил до того, чтобы, к своему несчастью, увидеть, как его брат станет абсолютным победителем в этой войне. Не увидел он и того, как впоследствии Франко установил в стране террор, по законам которого Рамона должны были бы расстрелять. Но даже если и так, то и это его не слишком бы удивило. Рамон всегда знал, на что был способен его брат. Например, за два года до смерти, в первые часы переворота, когда он узнал, что генерал Франко наконец присоединился к военному восстанию, командующий Рамон Франко воскликнул: «Вы не знаете моего брата! Это самый опасный человек Испании – и лучше было бы его убить!»

Бросить факелы в Тибр

О том, как Август создал новый режим для нового мира и как его дочь за это поплатилась

Rerum gestarum divi Augusti[47]. 3 апреля 13 года н. э., за шестнадцать месяцев до своей смерти, чувствуя, что конец жизни приближается все быстрее и быстрее, старый Август, первый император Рима, решает привести свои дела в порядок и оставить завещание. На тот момент ему было 74 года, свое завещание он составил в двух текстах, которые оставил на хранение весталкам, хранительницам священного огня города, чтобы после смерти этот документ был открыт и прочитан в Сенате. Помимо завещания, он также отдал им три других свитка, содержащих различную информацию. Первый документ был своего рода руководством по проведению похорон, третий представлял собой подробный отчет о ситуации римского государства. Впрочем, самая важная информация, скорее всего, скрывалась во втором документе – в нем Август от первого лица рассказывал о своей жизни именно так, как ему хотелось, чтобы о ней помнили. Именно поэтому он приказал после своей смерти вписать этот текст на две колонны в его мавзолее, а также воспроизвести его во всех уголках империи. Это не имеющее аналогов пропагандистское творение известно благодаря словам, с которых оно начинается, и звучат они примерно так: «Перечень деяний божественного Августа, при помощи которых он подчинил мир власти римского народа»[48]. И у него были причины так говорить. Ведь, в конце концов, он был первым императором.

Впрочем, он никогда не хотел таковым казаться. К примеру, вот что он написал в эпиграфе: «Девятнадцати лет от роду по собственной инициативе и на частные средства я набрал войско, с помощью которого вернул свободу государству, попранному кликой». Этими словами он подвел итог десяти с половиной годам своего восхождения к власти. Таким образом Август объяснил, как и почему он, племянник и наследник Юлия Цезаря, разгромил убийц своего дяди и всех тех римлян, которые осмелились ему противостоять, пока не остался один: ради общего блага, чтобы положить конец столетию гражданских войн и сохранить мир и порядок старой Республики. И мир пришел вместе с началом его правления, и порядок царил повсюду. По крайней мере, так казалось со стороны. Выборов должностных лиц и некоего подобия разделения власти никто не отменял, но на деле всем и вся правил Август, потому что так решили Сенат и народ, будто бы у них в действительности был какой-то другой выбор. Навязывая и не упраздняя республиканскую конституцию, он добился того, что сумел законно, согласно народному мандату, быть избранным главой правительства, армии, религии и всего государства. Тем не менее Август не захотел носить титул выше титула принцепса, указывающий на то, что он был всего лишь главным гражданином, своего рода первым среди равных. Иными словами, Республика продолжала обращаться к нему именно так, институты оставались прежними, а решения продолжали приниматься от имени Сената и народа, однако в то же время весь мир прекрасно понимал, что система, навязанная Августом, была чем-то совсем другим. Этот новый режим со временем станет известен как Римская империя. Август изменил все, но сделал это для того, чтобы казалось, будто бы все оставалось как прежде.

Его самый большой страх, облако, омрачившее его последние годы, заключался в том, что эту империю, которой он правил в течение сорока лет, после его смерти ожидал крах. Был лишь один способ избежать этого: кто-то должен был унаследовать имя Цезаря и власть. Этот шаг подразумевал, что правление Римом превратится в династическую диктатуру, иными словами, абсолютную монархию во всех аспектах, кроме ее названия, что для римлян было совершенно неприемлемо, но возвращение к свободе прошлого означало бы еще одну гражданскую войну. Впрочем, на протяжении сорока лет правления Августа возможные кандидаты на его место один за другим умирали, поэтому император, составляя свое завещание, был охвачен страхом, и у него было слишком мало времени. Любой Цезарь был лучше, чем отсутствие Цезаря. Именно по этой причине своим преемником он выбрал пятидесятилетнего Тиберия Клавдия Нерона, своего пасынка – его родила в своем первом браке Ливия Друзилла, впоследствии ставшая женой Августа. Против этого выбора было множество аргументов, вот только других вариантов у Августа не было. Кроме того, большая часть этих аргументов исходила от человека, чье имя он бы предпочел забыть. От той, при упоминании которой в его присутствии Август говорил, что она – одна из его гнойников и раковых опухолей. Если сказать мягче, то «болячек» и «язв». Ее звали Юлия, и она была его единственной дочерью. В своем завещании он вспомнил о ней лишь для того, чтобы отдать повеление: ни при каких обстоятельствах ее не должны были хоронить рядом с ним.

* * *

Первая принцесса Рима. С самого начала все пошло не так. В день рождения Юлии ее отец развелся с ее матерью и заявил на дочь все права. Это случилось в 39 году до н. э., спустя всего год после свадьбы. Август, тогда еще двадцатилетний юноша в постоянной гонке за властью, женился по расчету, чтобы создать семейный союз, но вскоре понял, что жена больше не была ему нужна, и женился на той, кого действительно желал. Это была Ливия Друзилла, у нее был сын, и на тот момент она