Порой Август оправдывал ее, говоря в шутку, что у него было два избалованных ребенка, Рим и Юлия, однако постоянно терпеть такое поведение он не мог. Он получил деревушку из глиняного кирпича и превратил ее в мраморный город, дом для миллиона жителей, столицу огромной империи, но еще он намеревался сделать так, чтобы в городе царила нравственность. Для этого он обратился к старым ценностям и, опираясь на них, принял законы, которые должны были стимулировать заключение браков и повышение рождаемости. А также, несмотря на то, что Август сам был развратником и любителем девственниц, он издал законы против прелюбодеяния и распущенности. Он даже дошел до того, что приказал женщинам, которые до этого сидели в цирке вместе с мужчинами, занимать высокие ярусы, чтобы не видеть вблизи тела гладиаторов. И его собственная дочь тоже стала проблемой.

Мы не знаем, в какой степени Август был осведомлен о том, что о ней болтали, но в чем только ее не обвиняли! Если мы, например, обратим внимание на Сенеку и Плиния, то узнаем, что Юлия организовывала уличные оргии и без всякого стыда у всех на виду занималась на форуме проституцией с любым незнакомцем. И хотя подобные обвинения, выдвигаемые против женщин, были привычным явлением в Античности, особенно если эти женщины были влиятельны, такие истории, будь они правдой или выдумкой, распространялись и про Юлию. В любом случае их оказалось достаточно для того, чтобы отец решил преподать ей пример и наказать ее: возможно, привычки дочери действительно застали Августа врасплох, потому что он даже не смог сам прийти в Сенат, чтобы огласить обвинения. Вместо этого он остался дома, откуда выходил нечасто, и отправил письмо, в котором обвинял Юлию в совершении и подготовке ужасных преступлений. Никакого суда не было, потому что это было не нужно: слова Цезаря было достаточно, чтобы доказать истину.

Поэтому после того, как ее предполагаемые любовники и соратники по разврату были казнены или отправлены в ссылку, Юлию вместе с ее матерью сослали на остров площадью менее двух квадратных километров, где любые удобства и компания были запрещены и где кто-то мог с ними увидеться, только если обо всем, вплоть до того, сколько следов или шрамов на коже было у посетителя, был проинформирован сам Август. Люди просили Августа пощадить дочь, и все же император не только отказал им в этом, но даже выступил на публике и выкрикнул: пусть боги накажут самих просителей, наградив их дочками, подобными Юлии. По его собственным словам, Август мог простить ее только тогда, «когда смешаются огонь и вода». Вот почему однажды ночью жители Рима подошли к Тибру и кинули в реку факелы. Впрочем, и этот жест не смягчил сердце императора. Юлия была обречена.

Это произошло около 2 года до н. э. Когда отец похоронил ее заживо, первой принцессе Рима было чуть меньше сорока лет.

* * *

Acta est fabula[51]. После этого скандала настроение Августа стало совсем плохим, но это была не единственная неудача, которую ему преподнесла судьба, потому что через пять лет все внуки, которых ему подарила Юлия, умрут. Император, возможно, пораженный этой трагедией, разрешил дочери покинуть остров и поселиться в деревне на окраине Италии. Она по-прежнему находилась в изгнании, хотя условия ее жизни все же улучшились. Тем не менее Юлии пришлось мириться со своим отцом, который, утратив все иные варианты, попросил бывшего мужа Юлии вернуться с Родоса. Не оставалось ни другого выхода, ни других кандидатов: хотелось Тиберию или нет, он должен был стать новым Цезарем. Кроме того, Августа уже покидали силы. Сенека говорит, что в последние годы своей жизни императору хотелось лишь свободного времени и возможности забыть об усталости, которая шла рука об руку с его положением: «Это была молитва того, кто мог исполнить молитвы других». И через шестнадцать месяцев, после того как он подтвердил в своем завещании, что Тиберий был новым Цезарем, старый Цезарь умер. Это случилось летом 14 года, и Август, должно быть, осознавал всю необъятность того, что ему удалось достичь, потому что незадолго до своей смерти, он собрал своих друзей и спросил, думают ли они, что он правильно отыграл свою роль в этой комедии жизни: «Аплодируйте, пока я покидаю сцену». Спектакль был окончен. Начиналось поклонение божеству.

Но не для Юлии. Ее все еще ожидал медленный и мучительный конец, потому что после смерти отца, как бы парадоксально это ни звучало, не осталось никого, кто бы мог ее защитить. Рим находился в руках Тиберия и Ливии, и никто из них не испытывал ни малейшего сочувствия к Юлии. И хотя бывший муж не решался казнить ее – возможно, потому, что она продолжала пользоваться популярностью народа, – едва оказавшись на престоле, он сразу же ужесточил условия изгнания Юлии и надеялся, что время убьет ее без лишнего шума. И он был прав. Лишенная еды и запертая в четырех стенах, единственная дочь Августа сдалась голоду, болезни и горю и скончалась в далеком изгнании спустя всего несколько месяцев после кончины отца. После ее смерти Тиберий приказал уничтожить все скульптуры и портреты Юлии, чтобы потомки никогда не узнали ее лица. Первую принцессу Рима проводили не аплодисментами, как ее отца, а приговорив к вечному оскорблению.

Удивительная жизнь племянника Уилли

О том, как английская семья Гитлера безуспешно пыталась заработать на жизнь семейным бизнесом

Казино и бритвы. Бриджит считала, что в лице Алоиса нашла мужчину своей мечты. Космополитичный, состоятельный, дружелюбный и обаятельный. Все это и многое другое она увидела в нем, когда они познакомились в 1909 году в Дублине, на конной выставке. На самом деле все это было ложью. Как и то, что он путешествовал по Ирландии, чтобы изучать ее отели. А ведь именно это Алоис и сказал Бриджит на своем очаровательном ломаном английском. Как оказалось, он был официантом, в подростковом возрасте сбежал из дома и несколько раз сидел в тюрьме. Впрочем, ей было шестнадцать лет, и она ему поверила. Спустя год они поженились. Через два года, сбежав от своей ирландской семьи, они переехали в небольшую квартирку в Ливерпуле, где у них родился сын Уильям. Именно там Бриджит выяснила, что Алоис был не только обманщиком и лжецом, но и пьяницей со склонностью к насилию. Годы спустя она скажет, что он был таким человеком, который выглядел выгодно