Это была катастрофа. Хуже, чем гибель отца. И всех остальных тоже. Они все знают! – стучало у Лены в висках. Она словно оказалась голой. И все, что она скрывала, теперь выставлено на всеобщее обозрение. У нее не осталось никаких козырей. Акции завода – всего лишь бумажки. У врага же в руках – водородная бомба.

«Твой папаша, убийца и бандит, пустил себе пулю в лоб. Думаю, это лучшее, что он сделал за всю свою жизнь. А ты все подстроила, как будто убийство. Ты расстреляла труп собственного отца. В голове не укладывается!»

Расстреляла… Труп… Отца…

Лена не знала, какое из слов самое страшное. Тогда самым ужасным казался ярлык дочери самоубийцы. Она не понимала, что делает. Это были выстрелы отчаяния. Пули ужаса. Какого-то иррационального страха.

– Лена, открой! – Это был голос Ильи. Она вздрогнула, но не сдвинулась с места.

– Открой, давай поговорим. Инквизицию не только отменили, но и осудили.

Боже, он пытается быть великодушным! Мол, я не буду тебя ругать, только молча презирать. А ведь это он виноват во всем! Если бы рядом с ней был муж, она смогла бы пережить самоубийство отца. Поплакала бы и успокоилась. Не стала бы лгать и изворачиваться. Просто бросилась бы к нему, схватилась за него, и он бы поддержал ее. Но нет, в то время, когда она так нуждалась в нем, он развлекался с любовницей.

– К черту, к черту, к черту!

Лена распахнула дверь и вылетела из комнаты. Оттолкнув мужа, она рванула в прихожую, схватила шубу и выбежала из дому. Она чувствовала, что если останется, начнет мастерить себе петлю, искать маникюрные ножницы, чтобы вскрыть вены.

Ну уж нет. Не дождетесь! Лене захотелось оказаться в гуще людей и событий. Она взяла такси и приказала везти себя в самый отвязный ресторан города, где народ похмелялся и продолжал отмечать праздник.

Такси! Кто бы мог подумать, что она будет ездить на такси, как какая-нибудь лохушка. Но Илья перестал оплачивать ее машину и ее шофера, а отец считал, что их размолвка временная, и велел своему водителю пока повозить Лену, потому что сам редко выбирался из дому. Но Лене не нравился этот шкаф. Нужно нанять нового водителя. И это будет не водитель катафалка. Не дождетесь!

Усевшись за столик и залпом выпив двойную порцию коньяка, Лена почувствовала, что оживает.

В конце концов, она не совершила никакого преступления. Лена находилась в шоке и не понимала, что делает, когда взяла из рук отца пистолет и клочок бумаги. Аффект и все тут. Тем более что она никого не убила. Отец и так был мертв. Кто осудит несчастную женщину, потерявшую всю свою семью? Дело тихо закроют. К тому же она слышала, что уже нашли какого-то козла отпущения. Они же не захотят признаться, что раскрыли убийство, которого не было, и держали в застенке невиновного.

Лена сможет разгрести все это дерьмо и уехать в Аспен кататься на лыжах. И забывать. И жить дальше. Она молода и богата. Подумаешь, развод. Большинство, с кем она пила вчера коктейли, разводились по три раза. Причем как с мужчинами, так и с женщинами. Видимо, так теперь модно.

– Привет, красотка! – У ее столика улыбался Виктор Маклин, преуспевающий адвокат, адвокат ее отца. – Ты извини, но видок у тебя как у жертвы теракта. В наш аул пришла беда?

– Как будто ты не знаешь!

– Ну вообще-то папаня твой был совсем не молод, болел, так что все к этому шло. Чего уж так по нему убиваться? Да и наследство он тебе оставил утешительное.

Лена внимательно взглянула на парня. Симпатичный. И костюм от Армани. Может быть, адвокат – это как раз то, что ей сейчас нужно? Да, он моложе ее лет на пять. Но все-таки давно уже не мальчик. И клиенты у него солидные. И выигранные дела.

– Илья меня бросил, – неожиданно пожаловалась она и хлебнула еще спиртного.

– Что ж, это бывает. Всех не оправдаешь, – на свой манер посочувствовал он. – Впрочем, неизвестно, кому повезло. Может быть, мне…

Лена посмотрела на него с благодарностью. Это то, что ей сейчас нужно. Не быть одной, слушать комплименты, верить, что все наладится. Она ведь молода, богата, роскошна.

– Ты умеешь кататься на горных лыжах? – спросила Елена Болотова своего респектабельного адвоката.

Машу опять мутило. Видимо, новогоднее застолье не прошло даром. А еще ее тошнило от несправедливости. Настоящая злодейка в мехах и бриллиантах укатила куда-то, наверное, как всегда, развлекаться. А Сергея отвезли на допрос. Ну какой из него убийца? Наоборот, он обычно всех спасает. С ним надежно и безопасно.

– Илья, надо что-то делать. Вызвать адвоката! – Маша металась по огромной гостиной в квартире Болотовых.

– Уже вызвал, не волнуйся. Уверен, адвокат не понадобится. Следователь задаст несколько вопросов. Поговорят и разойдутся. Маша, это просто недоразумение.

Он старался не показать, что задержание лучшего друга тоже выбило его из колеи. Когда же закончится эта история? Когда же все раны затянутся?

– Это не недоразумение, это двойное убийство! – выкрикнула она. – В тот раз – самоубийство и инсценировка. Но сейчас кто-то на самом деле их расстрелял.

– Очень странно, – согласился Илья. – Зачем было убивать прислугу Фроловского? Тем более что самого Фроловского никто не убивал.

– Наверное, он, как всякий тиран, хочет утащить за собой в могилу челядь и жену. – Маше все это казалось зловещим. – Впрочем, его жена уже давно там.

– Все будет хорошо. – Илья взял сестру за руку. – Я поеду в Следственный комитет. Дождусь там Сергея.

– Я с тобой!

Вот таким получился у них первый день нового года.

– Вадим, я похож на умственно отсталого? – усмехнулся Сергей Турбин.

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул Уфаев. – И зовут меня Вадим Алексеевич.

– Так вот, Вадим Алексеевич, я не похож на умственно отсталого. Я не скрываю, что вчера был в особняке и имел долгую, продолжительную беседу с гражданином Валерием Штефанько. По поводу смерти его хозяина. Смерти, заметь, не убийства… Так вот, раз вышеуказанный гражданин мне все это поведал и даже предсмертную записку шефа показал, значит, был жив и здоров. Свинец в груди как-то не способствует долгим и продолжительным беседам, по окончании которой я просто уехал. А гражданин Штефанько проводил меня до ворот. И остался в компании домработницы отмечать праздник. О том, что произошло в особняке дальше, я не имею ни малейшего понятия. Подумай сам, Вадим. У меня нет мотива для двойного убийства. Но даже если бы я сошел с ума и всех перестрелял, я, наверное, уничтожил бы запись камер наружного наблюдения с собой в главной роли. Ведь именно так вы узнали про мой визит и решили, что это след?

– Да уж, на записи есть твой приезд, а вот отъезда нет. Запись вообще обрывается.

– Конечно, ведь после меня там побывал убийца. И свою видеосъемку уничтожил. Наверное, решил, что камера его толстит…

– Два трупа – это не смешно, Турбин, – резко произнес Уфаев. – Женщина и мужчина расстреляны почти в упор – это не смешно.