– Это не смешно, – согласился Сергей. – Смешны ваши подозрения.

– Мы просто отрабатываем версию. Говоришь, что у тебя нет мотива? Но ты утверждаешь, что Фроловский покончил с собой. А охранник теперь не сможет это ни подтвердить, ни опровергнуть.

– Вызовите на допрос убитую горем дочь, – посоветовал Сергей. – Кстати, вот у нее был и мотив, чтобы прикончить охранника. Он же выболтал ее тайну.

– Ты можешь себе представить Елену Болотову, которая хладнокровно и методично расстреливает собственную прислугу?

– Ну она женщина непредсказуемая. Правда, все-таки не настолько. Я не знаю, кто их убил, Вадим. Но точно знаю, что вы теряете время на болтовню со мной. А убийца его находит. Чтобы скрыться, замести следы…

Уфаев и сам, конечно, понимал, что эта версия притянута за уши. Турбин не был похож на сумасшедшего психопата, который решил, что за шантаж его девушки охранник заплатит кровью, а домработнице нужно заткнуть рот, как нежелательной свидетельнице.

– Ладно, Сергей, давай еще раз с самого начала. Во сколько ты приехал в особняк, во сколько уехал? Где были те, что приехали с тобой? Их имена и адреса…

По имени и на «ты» – это добрый знак, решил Сергей. И с удовольствием повторил хронику своих сыщицких побед.

– Обычно убийства под самоубийства маскируют, а не наоборот, – прокомментировал Вадим. – Ладно, Елену Анатольевну мы, конечно, допросим. Но особо прессинговать не будем, сам понимаешь. А ты, конечно, молодец, Сережка. Не жалеешь, что из розыска-то ушел?

– Нет уж. Я предпочитаю работать на себя и на Илью, а не на министра, – усмехнулся тот.

А Вадим подумал: если Сергей не похож на сумасшедшего психопата, то кто же похож? На ум приходила лишь одна кандидатура. Стрелок-некрофил.

Женя поняла, что будильник всегда раздражает. Даже когда звонит не в семь утра, а в полдень. Даже когда это не будильник, а звонок в дверь. Но если он тебя разбудил – значит, будильник. Женя не хотела просыпаться, потому что ей снился сладкий сон, что она встретила Новый год с Ильей. С Ильей, икрой, снежинками и луной.

Женя проснулась, накинула халат и поплелась открывать дверь. На пороге стояла ее сестра Света.

– Ну здравствуй, Евгения! – церемонно поздоровалась она. – Я вот тут мимо проходила, решила заскочить.

– Заскакивай. – Женя зевнула.

Света вошла и стала озираться. Смешно вытягивая шею, пыталась заглянуть из коридора сразу во все комнаты и даже в туалет.

– С Новым годом всех присутствующих, – громко сказала она.

– Ты чего? – удивилась Женя.

– Пришла на Твоего посмотреть. – Так же стремительно сестра понизила голос.

– На кого?

– Ну на Твоего.

Именно так Света это и произнесла – с большой буквы. Мужчина в доме – радость в доме. Хозяин, Сам, Твой. Без него ведь и избу не поставишь, и сено не заготовишь. Наверное, это генетическая память. Хотя недвижимость давно покупают, а за молоком ходят не к корове, а в супермаркет.

Женя же вспомнила не предков, а свое недавнее прошлое. Это был не сон! Настоящий Илья и снежинки реальные. И еще звонок маме про то, что она отмечает праздник с Ильей. Вот Свете и загорелось приехать, посмотреть, проинспектировать.

– Свет, я здесь одна, – разочаровала сестру Женя. – Но ты проходи, кофе попьем. Хорошо, что приехала. Я твоим мальчикам футбольный мяч купила в подарок.

Света прогулялась по квартире и, в отличие от мамы, быстро взобралась на высокий табурет, непринужденно качнула ногой.

– Роскошная хата, – вынесла она вердикт. – Только не похоже, что ты тут живешь. В ванной даже зубной щетки нет. И где, спрашивается, елка и пустые бутылки из-под шампанского?

Да, от ее всевидящего ока ничего не укрылось. Ей бы аудит в «Чугунмете» проводить.

– Все мои вещи в сумке, еще не разобрала, – вынуждена была признаться Женя. – А елки действительно нет. Как-то не купилось…

– Ну хоть мужик-то есть? – с подозрением прищурилась сестра.

– Кажется, есть, – улыбнулась Женя.

– И где ты с ним Новый год встречала?

– На работе.

– Ну это не считается. Там еще, кроме вас, было, наверное, человек сто ночной смены.

– Наверное.

Женя по табелю учета рабочего времени не проверяла. Не до того им с Ильей было.

– Та-ак! Врешь ты все, Женька! Квартиру небось попросили посторожить. Временно, пока хозяева в отъезде. А коллега чокнулся с тобой разок на корпоративной вечеринке. Вот и вся любовь…

Вадим Уфаев отпустил Сергея Турбина, а сам рванул в СИЗО. Поздравил Виталия Скупцова с праздником, пообещал подарок – в виде освобождения из-под стражи. Ведь убийство Фроловского оказалось самоубийством, о чем расскажут уже в четырехчасовых новостях.

– А нельзя через пару дней инфу слить? – поинтересовался Скупцов. – Мне как раз визу оформят.

– Конечно, можно, – отозвался следователь. – Но при одном условии. Если в четырехчасовых новостях покажут фоторобот стрелка-некрофила, составленный по подробнейшему описанию Виталия Скупцова.

На том и порешили. Конечно, без фамилий. Фоторобот успели составить и передать в телецентр не к началу, а к концу новостного блока. Но какая разница. Главное – успели. К тому же запоминается как раз последняя фраза…

Уже в пять вечера раздался звонок. Уфаев ушам своим не поверил, попросил повторить.

– Звонили из Зареченского РОВД, – подтвердил дежурный, – говорят, что они задержали стрелка-некрофила.

Надо не просить, а требовать. Только так получишь не отказ, а то, что хочешь. Это правило Костя Корастылев проверил на своем опыте не один раз.

Так что Наталья может говорить что угодно. Он-то знает, что они будут вместе. В голове вертелась песня времен его молодости: «Ты моя женщина, я твой мужчина. Если нужно причину, то это причина». Рано или поздно и Наташа это просечет. А он уж постарается, чтобы это случилось рано.

Рано утром в первый день нового года Костя поехал вслед за Наташиным такси. Бросил Юлю с оплаченным счетом в «Гроте» и поехал. Немного задержался на светофоре, но потом догнал. Вскоре после нее вошел в подъезд. Он знал код домофона. А потом без приглашения вломился в ее квартиру. Дверь с ноги. Она оказалась не заперта. Хозяйка вошла минуту назад и почему-то забыла про замок.

Костя ворвался в квартиру. И увидел спину Наташи и лицо мужика. Очень неприятное, надо сказать, лицо. С маленькими злыми глазками и золотыми зубами. Вот гадство!

Костя не стал разбираться, что к чему, а просто дал выход своим эмоциям – мужику в челюсть. А потом врезал еще и еще, пока тот кулем не рухнул к его ногам. От души бил. Надо же было оттянуться за все эти дни маеты. Не привык Костя страдать от неразделенной любви. Работать кулаками ему куда сподручнее. Вмазал – и полегчало.