как можно больше запутать меня и дать меньше времени на раздумья.

— У меня его нет.

— Снова тявкаешь!

— У меня был лучший друг. Доволен? — выплюнул я.

— Вполне, — спокойно ответил Азамат, не поддавшись на мой выпад. — Кем он был?

— Торговцем.

— Как он умер?

— Откуда ты знае…

— Как он умер?!

— Его убили.

— За что?

— Ни за что.

— Брешешь!

— Нет! — я не выдержал и вскочил с табурета. — Да поразит меня молнией Мардук, если я говорю неправду!

— Сядь! — рявкнул Азамат. — Не то я посажу тебя в бочку рядом с той скотиной, чтобы ему не скучно было. Будете вместе любоваться последними закатами в своей жизни!

Я вновь опустился на табурет, уставившись невидящим взором в пол. Внутри все клокотало от переполняющих чувств.

— Никого не убивают ни за что, — уже спокойным и холодным тоном продолжил Азамат, — всегда есть причина для убийства.

Я горько ухмыльнулся:

— Кукла.

— Что ты сказал?

Я поднял на него глаза:

— Кукла. Кукла в большом спектакле, которую использовали, а затем уничтожили. Вот как погиб мой друг. А теперь объясни…

— В следующий раз, когда твой рот захочет сказать что-нибудь лишнее, — перебил меня Азамат, — представляй в уме бочку.

В воздухе вновь повисла тишина, на этот раз не прерываемое ворчанием верблюдов, которые, видимо, уже отошли ко сну. Снаружи быстро темнело, и я с трудом мог различать Азамата в сумраке шатра.

Молчание длилось намного дольше предыдущей паузы но, наконец, он прервал его:

— Короче говоря, мне все ясно. В общих чертах.

Я, молча, ждал продолжения того, что он скажет. Несмотря на злобу, мне не хотелось оказаться в бочке рядом с тем предателем. Однако вместо ответа Азамат отошел от кровати, быстрым шагом проследовал к выходу и, откинув полог, вышел наружу, оставив меня сидеть в полном одиночестве и темноте.

«Куда это он? А что, разве не ясно? Пошел готовить для тебя новую бочку. Куда же еще? Не смешно. Да никто и не смеется».

Я слышал его тяжелые шаги, огибающие шатер кругом. Наконец, он остановился, а затем послышался звук, словно что-то тяжелое тащат по песку.

«Бочка! Да прекрати!».

Звук все приближался ко входу в шатер, и мое воображение уже рисовало, как Азамат заталкивает меня в бочку. Как я сижу в ней сутки напролет под испепеляющими лучами солнца днем и морозным ветром пустыни ночью, неминуемо приближая свой долгий и мучительный конец. От одной только мысли об этом на лбу выступил неприятный липкий пот, который я поспешил поскорее смахнуть тыльной стороной ладони.

Но тревога оказалась неоправданной.

Он вернулся в шатер, волоча за собой небольшой треножник, с установленной поверх чашей. Не произнося ни слова, Азамат поставил его посреди шатра, а затем наклонился и достал из-под кровати какой-то предмет. Судя по всему, кремень. Послышались тихие удары камня о камень. Словно светлячки, полетели искры. И вот в чаше разгорелся небольшой огонь, осветивший шатер тусклым светом.

Азамат бросил кремни обратно под кровать, повернулся ко мне и заулыбался той веселой ухмылкой, которую я наблюдал раньше.

— Жрать будешь? — спросил он.

«Земляной лев».

— Почему бы и нет? — осторожно ответил я.

Он кивнул:

— Тогда я пойду, подстегну Ранаи.

— Не боишься, что я суну нос в твои глиняные таблички и эти, как их, бабаирусы?

— Папирусы, — поправил Азамат. — Нет. Совершенно нет. Ты же не умеешь читать, верно?

— Верно.

— А если вдруг решишь что-нибудь прихватить, так я сразу это замечу. Глаз у меня наметанный, — по его лицу вновь скользнула та угрожающая тень, но всего лишь на мгновение.

«Земляной лев».

Я кивнул, давая понять, что все понял, и Азамат вновь вышел из шатра.

Беседа с Главой сильно истощила мои душевные силы, а также породила целую вереницу вопросов, на которые мне не терпелось получить ответы. Я очень надеялся, что Азамат пробудет в дружелюбном состоянии как можно дольше, и я смогу узнать все, что мне хочется уже за ужином. Хотя рассчитывать на то, что он будет со мной откровенничать, наверное, особо не стоило.

Ожидая возвращения Азамата, я закрыл глаза, пытаясь немного прийти в себя и продумать дальнейший ход мыслей. Именно в таком состоянии он и застал меня, когда вернулся.

— Я велел Ранаи, чтобы тот подсуетился, — сказал Азамат, снимая доспех, — весь день ничего не жрал и голоден, подобно стае гиен.

Я с понимающим видом кивнул, но он не обратил на мой знак никакого внимания, а проследовал в дальний угол шатра за кроватью и что-то открыл. Судя по всему, сундук. Азамат сложил в него доспех, а взамен достал пурпурную тунику. В тусклом свете треножника она смотрелась весьма богато, и Глава сейчас походил на состоятельного вельможу или писца. Для предводителя разбойников, живущих на островке зелени посреди бескрайней пустыни, он знал толк в роскоши.

Азамат заметил мой взгляд и хмыкнул:

— Че, нравится?

— Очень, — признался я.

— Если бы ты знал, как она приятна телу, аж немного холодит, — он плюхнулся на кровать. Доски протестующе заскрипели под его тяжестью. — Быть может, однажды и ты такую раздобудешь.

Я не мог никак сообразить — шутит он или нет? Возможно, просто издевается? Никогда не встречал человека, который, словно по мановению руки, превращался из добродушного и веселого в жестокого и расчетливого, а затем в мгновение ока обратно. Словно по щелчку пальцев. Именно в этот момент я окончательно убедился в том, что Азамат — самый опасный человек из всех, что я встречал. Бел-Адад, Тегим-апал… от них хотя бы знаешь, чего ждать. С Азаматом