пробурчал он, когда мы оказались за забором.

Мы вошли в дом, и Эльза, едва успев разуться, взяла меня за руку и увлекла за собой в детскую. Ее комната находилась на первом этаже, что не могло не радовать. Вряд ли отсюда она могла бы что-то разглядеть, даже если в момент убийства матери смотрела в окно.

Я поняла, что не спросила у Павла, сообщил ли он дочери страшную новость. Поэтому решила быть в разговоре с ребенком осторожной. Впрочем, девочка сама начала много и увлеченно говорить, показывая мне свои игрушки.

– А давай в лото? – предложила она, перейдя на «ты».

– Давай, – легко согласилась я.

– Мы с Лилей любим поиграть в лото. Но там реакция хорошая нужна. У тебя с этим как?

– Прекрасно, – заверила я. – А кто такая Лиля?

– О, Лиля – это моя подруга. Вот такая! – Девчонка сжала кулачок и подняла большой палец вверх. – Она мне даже уроки делать помогает, только никому не говори… Ладно? Вообще-то я сама должна задачки решать…

– Значит, она тебя старше?

– Немного.

– На сколько же?

Эльза крепко задумалась, смешно сморщив лоб. Наконец вскочила на ноги, подбежала к столу, схватила карандаш и стала что-то записывать.

– На пятнадцать лет, – наконец сказала она.

– Ого, большая разница! – удивилась я. – И как же вы подружились?

– Во дворе. У нас во дворе, который с другой стороны дома, живет Муся. Это такая маленькая белая собачка. Она ужасно милая! Поэтому мы с Алевтиной Ильиничной вечером выходим туда на прогулку, чтобы поиграть с Мусей. Вот там мы и встретили Лилю. Она живет в соседнем с Мусей подъезде. Алевтина Ильинична болтала с хозяйкой Муси, а я с Лилей. Так и познакомились.

– Значит, она стала ходить к вам домой, чтобы поиграть с тобой? – осторожно спросила я.

– Ну да. Знаешь, у меня сколько игр? – Она подбежала к шкафу, открыла одну из створок, и я увидела полки, от пола до потолка заставленные настольными играми.

– Ух ты, – присвистнула я. – У меня в детстве было раз в двадцать меньше.

– Скучное у тебя было детство, – тяжело вздохнула Эльза. – Ну, давай в лото! Чур, по три карточки, по одной мне уже не интересно. Спорим, я выиграю?

– Это мы еще посмотрим!

Я с трудом дождалась момента, когда можно будет выйти из комнаты на поиски Клима. Играть в лото было довольно увлекательно, но я никак не могла отделаться от мыслей о том, кто играл здесь с Эльзой до меня.

Наконец, под тем предлогом, что хочу пить, я вышла в гостиную, где увидела презабавную картину. Клим спал, сидя на диване: ноги вытянуты, руки скрещены на груди, а голова смешно опустилась на грудь.

– Что это с ним? – удивилась Эльза, выйдя из комнаты вслед за мной.

– Устал, – улыбнулась я.

Девочка прошла в зону кухни, деловито подставила табурет к столешнице, достала стакан и налила мне воды из графина. Я легонько ткнула Клима в плечо. Он вздрогнул, одним движением согнул в коленях ноги и поднял голову.

– Кто здесь? – спросил спросонья.

– Свои, – донесся с кухни звонкий голос девчонки. – Кстати, а папа где?

– Пошел немного отдохнуть, – ответил Клим.

Девочка поднесла мне стакан воды.

– А можно мне тоже? – попросил Клим.

– Поспать, попить, может, тебя еще и покормить? – съязвила я.

– Это можно, – отозвалась Эльза. – Сейчас посмотрю, что есть в холодильнике.

– А ты сама давно ела?

В ответ она только пожала плечами. Я прошла в кухню, вымыла за собой стакан и открыла холодильник. Не придумала ничего лучше, как по-быстрому сделать бутерброды. Через пару минут мы уже сидели за столом и дружно их уминали. Мы с Климом с кофе, а Эльза – с молоком.

Так нас и застал Павел.

– Даже не знаю, как вас благодарить… Честное слово, ребята, очень выручили.

Мы собрались уходить. Эльза не хотела прощаться, но Павел предложил включить мультик, и она не устояла.

– Обычно мы не разрешаем, – кивнул он в сторону гостиной, где у большого телевизора устроилась дочь. – Так что подобное предложение вызывает у нее неизменную радость.

Мы прошли в прихожую. Клим помог мне надеть куртку.

– Эльза с большим воодушевлением рассказывала мне про свою подружку, Лилю…

– Не совсем подружку, конечно, – устало произнес Павел. – Студентка, живет тут, рядом. Выручает нас, когда няня в отъезде или болеет, как сейчас… Сегодня, как назло, не берет трубку. А няня заболела… Я говорил?

Я молча кивнула. А он вдруг сказал:

– Договорился, что отпевать Анжелу будут в Никитской церкви. Приходите, если сможете, – произнес он, едва сдерживая слезы, но быстро добавил совсем другим тоном: – Давайте я открою вам калитку во двор!

– Не надо, мы прогуляемся.

– В Никитской церкви, – усмехнулся Клим, повторяя слова Павла.

К тому моменту мы уже шли по Красному переулку, и можно было не бояться, что нас могут услышать.

– Тебя только это удивило? – не поверила я.

– Буквально все, что я услышал в этом доме.

– Значит, наши впечатления совпадают.

Я рассказала ему историю знакомства Эльзы и Лили, не упустив ни одной детали.

– Странный выбор няни, не находишь? – спросила я наконец.

– Отчего же? По-моему, самый очевидный: прекрасная подработка для живущей в сотне метров студентки. И ей копеечка, и родители в любой момент могут позвонить, зная, что она будет у них в считаные минуты. Теперь уже, конечно, не будет…

– Все так, но это если не знать, кто ее отец.

– Думаешь, она им паспорт показывала? – усмехнулся Клим.

– Предполагаю. Я бы спросила, оставляя малолетнюю дочь с чужой женщиной.

– Может, они все решили по-соседски? А фамилию Лиля им могла и не называть.

– Ну да, вряд ли у нас в области много ее однофамильцев. Представься она Лилией Куруа, Анжела бы сразу поняла…

– Если вообще знала фамилию Лилиного отца… Кука и Кука.

Сложно было не согласиться.

– Павел, перед тем как уйти в свою комнату, успел мне кое-что рассказать. Камеры уже проверены: все чисто, ничего подозрительного в зону их обзора не попало. В полиции запросили записи с городских – тоже чисто.

– В переулке есть камеры? – не поверила я.

– Нет, только на Ильича и с другой стороны сквера.

– Тогда неудивительно: что там увидишь? Толпы прохожих средь бела дня и просто гуляющих граждан.

– Только если знать, кого искать, – задумчиво произнес Клим. – Также я аккуратно спросил у Павла про угрозы. Он не смог вспомнить никаких подозрительных посылок или писем, в том числе электронных. Так что, если шантаж и был, Анжела не пожелала сообщать о нем супругу. Больших сумм из семейного бюджета также не просила.

– Неудивительно, если она не хотела, чтобы супруг узнал темные подробности ее дозамужней жизни. Логичнее было бы попросить у подруг. Если, конечно, они нужной суммой располагают…

Когда мы вернулись во двор, дверь второго подъезда была плотно закрыта. Я подумала было, что полицейские уже отбыли, но в окнах квартиры на первом этаже горел свет. Шторы были задернуты, при всем желании увидеть что-то не получилось бы.

– Лена, – услышала я