сбоку и чуть со спины. Ага, у суккуб, значит, это место слепого обзора, как и у многих других инсектоидов, и хищник старается инстинктивно пользоваться наработанным в процессе эволюции опытом. Я вздрогнул от неожиданности, но защита держала плотно, а я был наготове — и суккуба лично от меня получила выстрел в ощеренную членистыми вибриссами пасть.

Помотав головой, зверюга перекусила иглу, вонзившуюся в мягкое небо, и сплюнула растекшийся по ротовой полости сердечник с парализантом. Пока суккуба отвлеклась, из засады ее атаковали Берц и Уилл, а я, выключив защиту, прыгнул ей на спину и попытался оттянуть шипастую бронированную голову на себя, чтобы облегчить ребятам доступ к уязвимому сочленению хитиновых пластин.

Через мгновение все было кончено — суккуба беспомощно раззявила ослабевшую пасть и рухнула мордой вниз, а удрать в кусты я ей не давал, надавив на спину всей тяжестью тела.

По хребту пронеслась дрожь нехорошего предчувствия, и снова свистнули иглы. Я недоуменно осмотрелся — вроде дело сделали, что такое? И обнаружил дуло игломета, смотрящее мне прямо в лоб — по ту сторону купола Алан целился в меня, а еще пара его ученых, тоже вооруженных, старательно поливали сплошным ковром игл ближайшие кусты, где схоронились Берц с Уиллом. Марк и Серж валялись неподалеку, с синими пятнами парализанта на облегченном варианте брони — и я выдохнул: хотя бы не убили ни за грош.

Реакция сработала раньше мозга, и, перекатившись в высокую полупрозрачную хрупкую траву, я замер — а суккубе досталась еще одна игла. Да что ей, на нее парализующий сердечник не действует, переднюю часть тела мы ей уже вырубили — так что одной опасностью меньше. Люди меня сейчас волновали намного больше — но я такое уже проходил, надо было подумать головой, а не другим авантюрным местом организма. И, главное, вот я недоумок: подозревая Алана в чем только не, я сам вырыл себе яму, когда сдуру привлек его к художествам при разработке схемы устранения суккубы!

Ковер луговых трав надо мной прошили иглы — и я пожалел, что не могу раствориться в пространстве, как тот герион, которого я недавно поймал. Может, это из-за него? Да нет, не может быть.

Если логически подумать, то апостольцы заранее подготовились к экспедиции, и у них было много времени на планирование, больше тех трех месяцев, что они ждали нашего высочайшего соизволения. И случайное открытие непонятно чего, даже потенциально перспективного, и то, что Тайвин продемонстрировал качественно новый вариант применения нанитов — всего этого «Апостол» заранее знать не мог. Значит, дело в чем-то еще… Но в чем?

Я решил пока ориентироваться на версию Тайвина о залежах редких металлов. И мне на редкость не хотелось отдавать жизнь за перспективную разработку оксида лютеция! Так что я осторожно принялся отползать в сторону, благо суккуба ползла вместе со мной. Ее я не боялся — челюсть у животного не работала, как и передние четыре ноги, а шуму она создавала достаточно, чтобы схорониться за ее спиной. Единственное, о чем я молил мироздание — чтобы Уилл и Берц не пострадали, а парочку интровертов мы постараемся под шумок в наступающих сумерках вытянуть.

Защитный купол свет наружу пропускал плоховато, не знаю, с чем это связано, но его оптические свойства позволят мне ползать по ночному лугу почти под носом у апостольцев. О том, как я сам буду справляться с местной живностью, я старался не думать. Да и броня на мне тяжелая сегодня — выживу. А пока надо скооперироваться с подчиненными.

Я дернул суккубу за конвульсивно дергающуюся заднюю последнюю правую лапу — и зверюга судорожно повернула морду ко мне. Мне было невыразимо жаль животное, было видно, что игла причиняет ей массу неудобств, но выбора не было как у нее, так и у меня. Я бесцеремонно залез к ней в пасть, стараясь не тревожить без надобности застрявшую между пластинами иглу — и точно, вдоль задней поверхности каждого зуба виднелись желобки, по которым сочилась желто-зеленая жидкость. Я распотрошил аптечку, и место герметично упакованной коробочки с порошком поливитамина в ней заняла, вкусно и плотно щелкнув на законное место, емкость с суккубовым силитоксином. Пригодится.

Ошарашенная и деморализованная суккуба не сопротивлялась в процессе сбора яда, но как только я отвлекся — взбрыкнула и понеслась неловкими скачками задних лап, загребая передними и мордой землю, в другую сторону. Ее обстреляли — по хитину расплылись синие пятна, послышался невнятный приказ, и животное замерло, пришпиленное к земле тяжелой бронебойной иглой. Я искренне суккубе посочувствовал, но себя было жаль больше, и, лишенный приятного инсектоидного общества, я принялся ждать сумерек.

Дрон связи на сложную комбинацию пальцев отзываться не желал, смарт в кармане выдавал полное отсутствие сети, а по внутреннему переговорнику шел белый шум — ясно, промышленники притащили с собой глушилки. Я неимоверно досадовал сам на себя, а еще на полицию и военных — надо было еще на моменте находки ящика оружия обыскать все их контейнеры, личные вещи, да и вообще каждому в пасть с фонариком залезть, как я давеча к суккубе лазил. И наплевать надо было на то, было у меня такое право или нет. Но, с другой стороны, хорошо, что в нас полетели не бронебойные и не разрывные — тут бы и полегли мы все по очереди. Хотя странно, почему сразу не стрелять на поражение, понятно же, что мы будем стараться выжить, а выживать мы умеем неплохо.

Полчаса до заката прошли относительно спокойно — насекомая живность старательно обживала меня как новый элемент среды обитания, а я старался не двигаться и не привлекать внимания, наблюдая за активностью в лагере.

Прежде всего я был очень неприятно удивлен тем, как изменилось поведение и выправка апостольцев — стало заметно, что оружие они держат в руках не первый год, и если Берцу с Уиллом повезло остаться в сознании после массированного артобстрела их места засады, то они в рубашках родились. Хоть одного бы найти в