Учитывая, что это событие лишило Хейла жизни, а Вашингтона ценной информации, по слухам имевшейся у Хейла при аресте, американский главнокомандующий убедился в необходимости создания секретной службы, которая, будучи более тщательно организованной и искусно устроенной, была бы гораздо менее подвержена неудачам. Секретную службу сначала поручили организовать Джону Морину Скотту, но, прежде чем тот довел дело до конца — и по причинам, так и не раскрытым, — его попросили уйти в отставку. После чего эта задача была поручена майору Бенджамину Толмеджу из второго полка легких драгун.

Толмедж, Натан Хейл, его брат Енох и Роберт Таунзенд принадлежали к одной группе выпускников Йеля 1773 года. Поэтому вполне возможно, что некоторые сентиментальные соображения повлияли на выбор Толмеджа и последующее, еще более важное, назначение Таунзенда. Школьные товарищи Хейла, независимо от того, являлись ли они также его товарищами по оружию, были очень возбуждены его казнью и крайне возмущены жестоким обращением, которому он подвергся со стороны британского начальника военной полиции, Каннингема. Толмедж, вероятно, даже попросил разрешения взять на себя руководство новой шпионской системой. То, что у него было не больше опыта, чем у Хейла, не вызывает сомнения, а обнаруженный в нем талант к военной секретной работе — чего недоставало Хейлу — та самая счастливая случайность, без которых никогда не выигрывалась ни одна война.

Когда армейский майор оказывается на секретной службе, всегда есть вероятность, что его перевели туда из-за того, что он не слишком воинственно выглядел верхом на лошади или оказался неспособным командовать пехотным батальоном; но когда во время войны обнаруживается, что гражданское лицо серьезно связано с военным шпионажем, более чем вероятно, что этот человек усовершенствовал свои профессиональные навыки, морально настроился и предложил себя на этот пост. Имя замечательного сотрудника Бенджамина Толмеджа, Роберта Таунзенда из Ойстер-Бей, штат Нью-Йорк, входит в список героев американских колоний, хотя сегодня оно мало кому известно и не слишком почитаемо в Соединенных Штатах. И тем не менее Таунзенд оказался единственной главной фигурой в американской секретной службе времен революции. Некоторые записи указывают, что он был личным выбором генерала Вашингтона; и совершенно очевидно, что он заслужил и оправдал доверие и благодарность своего главнокомандующего. Этот молодой патриот Лонг-Айленда принадлежал к нашей «штабной компании» талантливых созидателей секретной службы. Последующие конфликты в Северной Америке представят нам только одного не менее успешного конспиратора и гражданского тайного агента, который в другой войне, но при схожих обстоятельствах, оказался под стать Роберту Таунзенду — мисс Элизабет Ван Лью.

Когда генерал Вашингтон остановил свой выбор на Таунзенде и Толмедже для создания и управления шпионской системой в Нью-Йорке, он попросил Таунзенда поставить свою жизнь против бдительности британцев в их собственном генеральном штабе и вокруг него и гораздо более опасной, мстительной контрразведывательной бдительности тори. Благодаря своему расположению порт Нью-Йорка представлял собой идеальную базу для военных сил короля Георга. Имея мощный флот для блокады побережья, прикрытия линий коммуникаций и снабжения, а также свежие конвои с оружием, боеприпасами и людьми, Вашингтон — и любой наблюдатель от мятежников вроде Таунзенда — должен был четко понимать, что остров Манхэттен станет последним опорным пунктом в тринадцати колониях, которые перестанут быть британскими.

Шпионаж так близко от штаб-квартиры в сочетании с постоянными трудностями получения донесений через линию фронта был своего рода миссией, требовавшей ветерана, изощренного специалиста европейской интриги. У Вашингтона такого агента не имелось, и, к счастью, как оказалось, ему он и не понадобился. Но у него был Роберт Таунзенд, сумевший стать одним из величайших дилетантов патриотического шпионажа, а у Таунзенда были безгранично преданные ему и изобретательные друзья.

Абрахам Вудхалл, Остин Роу и Калеб Брюстер — вместе с Толмеджем, всегда отвечавшим за Коннектикутский терминал, — были другими звеньями этой «цепи», как сам Вашингтон называл людей, столь добросовестно выполнявших его приказы. Поначалу эти звенья крепко скованной цепи, не ослабевавшей до тех пор, пока американская независимость не была завоевана, маскировались под псевдоним «Сэмюэл Калпер». Но по мере того, как импровизированная система шпионажа проявляла свою универсальность и силу, коммуникативные уловки и маскировки совершенствовались. Вудхалл впоследствии подписывался «Сэмюэл Калпер-старший», Таунзенд стал «Сэмюэлом Калпером-младшим», а Толмедж под конец состязания с британцами именовался всеми как «мистер Джон Болтон».

Главные умы, Таунзенд и Вудхалл, были наделены молодостью, воображением, богатством и общественным положением. Они представляли собой идеальные «ударные войска», чтобы бросить их в район, наводненный тори и перебежчиками. Таунзенд, несмотря на то что его дом находился в Ойстер-Бей, жил в Нью-Йорке и занимался «торговлей», держа универсальную лавку, которая служила прикрытием, а также первоклассным магнитом для британских клиентов, из которых можно было ловко вытянуть информацию, когда они заходили что-нибудь прикупить. Молодой Вудхалл остался в своем доме в Сетокете, обитая там тихо и незаметно, дабы не вызывать ничьих подозрений. Все кодовые сообщения, составленные Таунзендом, передавались Вудхаллу через Остина Роу, который должен был сообщить то же самое, что и Таунзенд, но чей риск был зачастую более опасным, поскольку система цепочки требовала, чтобы он проводил долгие периоды времени внутри британских линий с компрометирующими его бумагами. Старые документы — главным образом счета за фураж — свидетельствуют, что он ездил на одной из лошадей генерала Вашингтона. Он с помпой держал ее в конюшне в Нью-Йорке, по соседству с некоторыми элегантными задами, беспокоящими английское верховное командование.

Лучшей маскировкой Роу служило его пристрастие к верховой езде. Его имя часто упоминалось в революционные времена, но, как и его коллеги, он даже отдаленно не подозревался в том, что является агентом секретной службы Вашингтона. Он любил кататься верхом в любую погоду и, выбравшись из самого сердца Нью-Йорка по проселочным дорогам Лонг-Айленда, частенько наведывался в Таунзенд-Хаус в Ойстер-Бей, иногда ездил еще дальше, в Сетокет, где останавливался у Абрахама Вудхалла, и цель этих конных экспедиций не вызывала подозрений у его современников.

Как только Вудхалл получал одно из донесений из Нью-Йорка, он спешил на северный берег Лонг-Айленда в поисках выстиранного белья, вывешенного на бельевой веревке. Черная нижняя юбка и несколько носовых платков составляли код шпионской сети. Так действовало «четвертое звено», Калеб Брюстер — бесстрашный лодочник, чьими контрразведчиками служили ветра и течения, которые он преодолевал, регулярно курсируя на своем маленьком суденышке от одного берега пролива Лонг-Айленд до другого. Всякий раз, высаживаясь на берег Лонг-Айленда, он вывешивал черную нижнюю юбку, дабы сигнализировать о своем прибытии. Бухта, в которой находилась его лодка, обозначалась с помощью расположения носовых платков. Брюстер, которому иногда помогал Натаниэль Рагглз, такой же агент-патриот секретной службы, доставлял шифрованные сообщения — от Таунзенда к Роу и Вудхаллу — через Коннектикут, где их ждал Толмедж, и именно последний без задержки передавал их генералу Вашингтону.