Однако это лишь на короткое время задержало его, и затем тайный агент вернулся в Лондон в качестве представителя короля Людовика XVI. Умелое и быстрое обезвреживание акульих зубов Моранда убедило новый режим в том, что наконец-то найден инструмент для борьбы с д'Эоном. Эти тайные и взрывоопасные письма, хотя и свидетельствовали о неосторожности предшествующего монарха, все еще угрожали спровоцировать Англию к военным действиям. Д'Эон, будучи человеком высокого ранга, успевшим добиться выдающихся успехов на французской дипломатической службе, представлял собой совершенно иную и более сложную проблему, чем та, с которой до сих пор сталкивался Бомарше. Он также прибегал к шантажу и тем не менее был любимцем Англии и известным чудаком, который требовал непомерной платы, чтобы досаждать французской монархии, и часто появлялся в женском наряде, чтобы сбивать с толку английскую публику. Бомарше нашел его «курящим, пьющим и ругающимся не хуже, чем немецкий солдафон» и, несмотря на шантаж и вызывающий недоумение гардероб, определенно привлекательным и близким по духу человеком. Д'Эон принадлежал к богемному кружку Джона Уилкса, которому он представил Бомарше; так француз познакомился с Артуром Ли, представлявшим в то время американские колонии в Лондоне. Бомарше появлялся под незамысловатым псевдонимом «месье Норак». С момента прибытия за границу Ли страдал от постоянного внимания целой тучи шпионов, но его влекло к французскому секретному агенту, чье необычайное обаяние распространялось по всему Лондону — особенно теперь, когда его подогревал д'Эон. Ли и Бомарше стали большими друзьями.

Одно событие, вызвавшее досаду Артура Ли, было достаточно нестандартным, чтобы стерпеть его повторение. Американский посланник находился в Берлине, где британским послом при дворе Фридриха Великого состоял Хью Эллиот, амбициозный дипломат, всего лишь двадцати пяти лет от роду. Через посредство немецкого слуги своей миссии этот британец сумел подкупить других слуг в отеле «Корсика», где Ли снимал номер. После чего личный дневник Ли был украден — «позаимствован» — и отправлен в британское посольство, где его скопировали. Эллиот в это время развлекал друзей за ужином. Отбросив все, кроме гусиных перьев, они принялись переписывать мысли и ежедневные заметки американца. Это заняло у них более шести часов, после чего пропавший дневник был таинственным образом возвращен на место вскоре после того, как Ли вернулся с ужина и обнаружил свою пропажу.

Даже такой знаток секретной службы, как Фридрих Великий, был возмущен чрезмерным «рвением» Эллиота. Прусский король писал своему посланнику в Лондоне: «Какой достойный ученик Брута! Что за бесподобный человек этот ваш чертов Эллиот! (Словами Фигаро!) По правде говоря, англичане должны сгореть от стыда за то, что посылают таких агентов к иностранным дворам».

Дружба, возникшая в Лондоне между Артуром Ли и гибким тайным эмиссаром Франции, месье Нораком, привела непосредственно к хитроумному предприятию по снабжению американских повстанцев продовольствием. Долг колонистов перед Бомарше за его действия в интересах основанной им компании «прикрытия», Roderique Hortalez et Cie, давно и хорошо всем известен. Возможно, многие читатели не сочтут это жизненно важное снабжение французами американских войск эпизодом международной секретной службы; да и сам Бомарше, хотя и отдавал должное этому сговору и собственной звездной роли в нем, никогда не относился к нему как к серьезному тайному делу. Когда первые корабли должны были «тайно» отплыть с грузом оружия и пороха для войск Вашингтона, Бомарше привез театральную труппу в порт Бордо, организовал там представление «Фигаро» и устроил своего рода великолепный праздник.

Тайный характер подготовки к оказанию помощи мятежным американским колониям являлся чисто дипломатической хитростью. Она никого не обманывала, да этого и не ожидалось, ибо англичане были целиком и полностью информированы благодаря своей блестящей разведывательной системе, а государям Франции и Испании требовалось совсем немного для успокоения их совести. Великобритания предоставила им достаточно случаев для тайной помощи восставшим подданным соперничающей монархии. Когда Испания воевала в Марокко, Англия поставляла туземцам всевозможное оружие и повторила то же самое, вооружая врагов Испании в Алжире. Вероломный Альбион, — писал графу де Верженну премьер-министр Испании маркиз Гримальди, — распространил эту торговлю даже на Восток, поставляя маврам оружие для нападения на «наших людей на Филиппинах». От своих агентов Верженну было известно, что именно английские корабли обеспечивали Паоли необходимым запасом пороха и мушкетов во время недавнего восстания на Корсике.

Чего Верженн, по-видимому, не знал, так это масштабов и размаха операций британской секретной службы на французской земле, и особенно в Париже — теперь, когда правящие классы Франции открыто сочувствовали колониям, восставшим против Георга III. Впоследствии Верженн то и дело жаловался, что все действия американских представителей становились известны английскому послу «лорду Стормонту», который постоянно донимал его подробностями. А Артур Ли в своем неизданном дневнике продолжал: «Кто знает, не станет удивляться тому, что у нас нет ни времени, ни подходящего места для наших совещаний, и что слуги, посторонние люди и все кому вздумается могут свободно входить в помещение, пока мы обсуждали государственные дела, и что бумаги, относящиеся к ним, лежат открытыми в комнатах постоянного общего пользования». Но англичане не рассчитывали на то, что американцы не соблюдают меры предосторожности; бесхитростность американских дипломатов еще не стала притчей во языцех в Европе. Англичане тогда, как и в более поздних войнах, ограничивали свои промахи действиями регулярных войск. Они, по словам Джона Адамса, отправили войска в колонии, чтобы подавить революцию, которой там не было, и ухитрились ее там вызвать. Лорд Саффолк в Лондоне и его помощник, достопочтенный Уильям Иден, отвечающие за секретную службу, не оставили ни одного кармана без взяток и ни одного секретного документа, не подвергшегося тщательному изучению в хитроумных попытках вернуть то, что теряли британские генералы.

В течение пяти критических лет, с 1776 по 1781 год, британское министерство иностранных дел и британский король — ибо записи показывают, что Георг III обладал пристрастием могольского императора к шпионским донесениям, — были гораздо лучше информированы о международных отношениях Америки, чем генерал Вашингтон или Континентальный конгресс. Этот триумфальный результат британской разведки был достигнут различными способами, из которых наиболее плодотворными являлись шпионаж и коррупция некоторых демонстративно лояльных «американцев» во Франции. Посольство, возглавляемое Бенджамином Франклином в Пасси, являлось гораздо более продуктивным отделом британской секретной службы, чем все, что позже было создано под Парижем — с помощью сторонников Бурбонов, — во время революции и Наполеоновских войн. Друг и доверенный помощник Франклина, «кроткий и добрый» Эдвард Бэнкрофт, доктор медицины, был столь видным — и тем не менее тайным — британским шпионом, что получил пенсию в 1000 фунтов стерлингов в год. Все, что было известно Франклину, Бэнкрофт мог узнать с помощью назойливого выпытывания или наведения справок, легко выдаваемых за преданность своему долгу. И все, что знал Франклин и что выведал Бэнкрофт, немедленно передавалось лорду Уэймуту или лорду Саффолку. Франклин, которого французы одобряли и которому доверяли, невольно получал от них секреты, которые отправлялись прямо в Лондон; и часто те же самые секреты так и не доходили до Америки, поскольку Бэнкрофт, мастер обструкций и перехвата депеш, шел лишь вторым номером после Бэнкрофта, шпиона и обманщика, не подозреваемого в краже франко-американских секретов.