Далее на совещании согласовали сигналы для организации взаимодействия с батареями и береговыми постами, нанесли на карты районы возможных минных постановок противника с мелких парусных судов, которые регулярно отгоняли от фарватеров катера гензанской дозорной службы, а также места начатых японцами тральных работ на внешней линии заграждений. Но достигнуть полного взаимопонимания все же не удалось.

К концу заседания Адамович начал требовать немедленной артиллерийской поддержки от пришедших кораблей и даже снятия части артиллерии и людей для нужд обороны и усиления сухопутного фронта, так как того, что доставили моряки, по его мнению, оказалось явно недостаточно, и это не покрывало даже десятой части необходимого.

В то время как Иессеи видел свою задачу в совершенно противоположном. Он вовсе не собирался ставить броненосцы на прикол в гавани, а был намерен провести несколько вылазок в Броутонов залив и даже дальше, вдоль корейского берега, с целью нанесения максимального ущерба противнику на море, пока он еще не знает, что в Гензане теперь есть русский флот. А все разговоры о разоружении кораблей и свозе матросов на берег в окопы пресек на корню, заявив, что в море от его кораблей и их пушек пользы будет гораздо больше, в том числе и для пехоты.

В итоге сошлись на том, что отряд броненосцев выделил артиллерийского офицера с «Апраксина» лейтенанта Шишко в распоряжение штаба 8-го Восточно-Сибирского полка для определения возможности стрельбы по береговым целям и подбора артиллерийских позиций, а также минимально необходимого расхода боеприпасов. Сами эти цели предстояло еще доразведать и оценить их приоритетность, что планировалось успеть сделать с аэростата в течение следующего дня, еще до заката.

Как и ожидалось, отдохнуть ни экипажам кораблей, ни их пассажирам так и не удалось. К исходу ночи воздухорота уже обосновывалась на берегу у подножия горы Хокубо-сан, в укромной ложбине, где ее не могли достать снаряды японских дальнобойных батарей, порой залетавшие в город. Оболочку аэростата, спешно перекинутую на баржу, смогли переправить на берег только к полудню. После тщательного осмотра, не выявившего повреждений, начали заполнять ее газом из баллонов, одновременно организуя все наземные службы обеспечения работы воздушной разведки, в первую очередь, линии связи.

А броненосцы, с огромным облегчением избавившиеся от своего хрупкого, неудобного и опасного груза, вместе со всеми тремя эсминцами, принявшими уголь, воду, а также по комплекту тралов на палубы, вышли в море еще до рассвета тем же северным фарватером, что и вошли. Снова следуя за катерами, удачно миновали японские дозоры, оказавшиеся в этот раз на удивление редкими.

Когда начало светать, оба отряда были уже на подходе к заливу Ханхынман. На этот раз предполагалось действовать максимально агрессивно, имея целью нанесение наибольшего ущерба противнику. Стрелять предполагалось с небольшой дистанции, чтобы иметь возможность выбирать цели и корректировать стрельбу.

При этом был риск нарваться на мины, так что по мере приближения ход снизили, а «Бодрый» и «Громкий» поставили трал и возглавили колонну. Флагман Андржиевского «Грозный» шел сразу за ними в готовности закрыть своим дымом либо головные миноносцы, в случае если те попадут под огонь, либо большие корабли, как только те закончат пристрелку, смотря по ситуации.

Оба броненосца в полной боевой готовности тянулись в семи-восьми кабельтовых за ним, строго придерживаясь узкого проверенного фарватера, определять границы которого помогали видневшиеся из воды вехи, постоянно выставляемые эсминцами-тральщиками. Мин пока не было.

Берег тонул в тумане, но резкий юго-юго-восточный ветер его быстро разгонял. Небольшая попутная волна на броненосцах почти не чувствовалась, но миноносцы раскачивала изрядно, частенько перекатываясь через их узкие палубы. Обслуга тралов и обвеховки явно вымокла до нитки.

В 06:15 слева по курсу наконец открылась бухта, все еще затянутая довольно плотной дымкой. Расположенная в ее глубине японская стоянка легко угадывалась по торчавшим над мглой многочисленным мачтам. Расстояние до едва видимого западного берега залива не превышало трех миль, а до пароходов было еще меньше, но точности измерений сильно мешал туман.

Первым делом оба броненосца открыли упреждающий огонь по позициям показавшей себя накануне японской батареи в сосновой роще на южном берегу бухты. С такого расстояния, едва туман снесло в сторону, стали достаточно хорошо видны свежие вырубки на склоне. Сразу накрыв ее расположение залпом главного калибра, продолжили обрабатывать позиции трехдюймовками и стодвадцатками, переключив башенную артиллерию на транспорты.

На этот раз артиллеристы работали в максимальном темпе и быстро добились хорошо заметных результатов. На берегу после всего двух запоздалых ответных залпов что-то сильно рвануло, после чего вспышек дульного пламени больше не было, а стоянка озарилась яркими отблесками от прямых попаданий десятидюймовых фугасов.

Нашего появления здесь в столь ранний час, похоже, не ждали. Организованного противодействия с самого начала не было. Продолжая движение на север-северо-восток и начав активно препятствовать вражеским радиопереговорам, «Апраксин» и «Ушаков» били полными зарядами для достижения максимальной настильности траектории, показав неплохой результат.

Ответный огонь со второй батареи с острова был открыт с пятиминутным запозданием и оказался редким и неточным, так как ее все еще полностью закрывала дымка. Но почти сразу с носовых углов правого борта показались три подозрительных судна, тоже начавших стрелять и быстро приближаться на встречном курсе. За ними из тумана вставали еще дымы, но кому они принадлежали, определить не удавалось.

В этот момент в трале взорвалась японская мина. Не имея возможности заменить его под усиливавшимся огнем, эсминцы подали сигнал об опасности, после чего обрубили тросы, избавившись от его остатков, и начали свободно маневрировать. Нащупав, таким образом, границу японского минного поля и не став приближаться к ней, Иессеи главными силами начал разворот на обратный курс последовательно через правый борт, выводя свой отряд снова на протраленную полосу. Когда закончили этот маневр, броненосцы дали полный ход, возобновив обстрел батареи и стоянки, теперь из всех стволов правого борта.

Но оказалось, что противник еще не исчерпал все возможности своей обороны. Скоро удалось разглядеть, что с северных румбов приближаются два авизо, вспомогательный крейсер и целых семь истребителей. Это их дымы видели над туманом. Дистанция в момент опознавания не превышала трех миль и быстро сокращалась. Они не прекратили преследование, даже когда плутонги стодвадцаток и трехдюймовок с обоих броненосцев береговой обороны начали бить по кормовым секторам левого борта, оставив в покое батарею в лесу.

Наши эсминцы тем временем, перестроились в колонну западнее, между броненосцами и берегом, и старались закрыть главные силы своим дымом. Но успеха не имели. Ветром его сразу рвало в клочья и быстро сносило за корму, так