Чего стоят хотя бы основательно замаскированные корректировочно-наблюдательные посты с отоплением и надежными линиями связи, быстро появившиеся на всех островах, островках и даже скалах, не говоря о побережье. В то время как орудийные дворики имели только деревоземляные укрепления, правда, тоже с хорошей маскировкой и парой ложных позиций с пороховыми имитаторами залпов.

Результатом столь дифференцированного приложения усилий, со стороны напоминавшего распыление довольно скудных средств, к тому же удлинявшего сроки готовности, стал тот факт, что приближающиеся к любой точке внешнего оборонительного периметра силы вторжения становились видны минимум с двух разнесенных постов даже в плохую погоду. А это уже, в свою очередь, сразу давало уверенные координаты целей на заранее пристрелянной территории.

Японцев накрыли более чем с пяти миль всего вторым залпом. В дальнейшем точная стрельба на предельных дальностях и явный провал всех попыток укрыться от огня с входного мыса за островами не позволили приблизиться крейсерам и другим кораблям. А транспорт, уходивший из-под внезапного обстрела, выскочил на мины, подорвался и затонул. Поняв, что с наскока Гензан теперь не взять, японцы начали бомбардировку с большой дистанции, пытаясь нащупать слабые места.

Понятно, что надежно защитить все три фарватера эти девять современных орудий не могли. Их роль сводилась, по сути, к удержанию крупных японских артиллерийских кораблей на солидной дистанции, в то время как развернутые на закрытых позициях устаревшие тяжелые пушки препятствовали проведению тральных работ.

При этом против маломерных судов, преимущественно мобилизованных небольших пароходов, шаланд и паровых катеров, хорошо себя показали 280- и 229-миллиметровые картечные снаряды с трубками, доработанными по образцу новейшей трехдюймовой шрапнели. Они давали весьма значительное облако почти гарантированного поражения, намного превосходившее по площади район воздействия разрыва фугаса такого же калибра. К тому же это было совершенно безвредно для наших мин.

Тактика их применения сводилась к предварительной пристрелке по вражеской тральной партии более мелкими калибрами с последующим накрытием полным картечным залпом всей батареи тяжелых орудий. Точно выверенная дистанция и соответствующая установка взрывателей в сочетании с минимальной подвижностью целей приводила к почти сплошному накрытию, а мощь боеприпасов компенсировала недостаточную точность. После двух-трех таких залпов весь тралящий караван гарантированно оказывался выведенным из строя. Учитывая, что диаметр каждой из 72 пуль в 229-миллиметровом снаряде был равен 55 миллиметрам, при весе, далеко уходившем за 800 граммов, а в 280-миллиметровом пуль была уже 91 штука диаметром почти 72 миллиметра и весом под полтора кило, не было ничего удивительного в том, что при этом кто-то из мелочевки оказался даже потоплен.

При отражении внезапного ночного десанта в ночь на 15 сентября на остров Ун-до неожиданно хорошо себя показали совсем недавно завезенные ракеты. До этого их несколько раз пытались использовать против тех же тральщиков, а потом и наступающей пехоты на сухопутном фронте, но из-за недостаточной точности особого успеха не добились. Впрочем, возможно, причина была в недостаточной подготовке личного состава и малочисленности используемых в первое время станков.

Но в тот день, хоть и чисто случайно, произошло массированное применение нового оружия. С самого вечера японские миноносцы и минные катера активно вели разведку восточных подступов к южному проходу, порой даже заходя на внешнее минное поле, о котором им уже было известно, и пытаясь тралить. Их настойчивость вынудила отказаться от ночной отправки наших дозорных судов в бухту Часан, чтобы не позволить противнику отрезать их от базы и уничтожить с рассветом. Все имевшиеся резервы катеров и прочих малых судов береговой охраны были направлены на юго-восточный фланг, что позволило в темноте довольно многочисленной группе небольших катеров и гребных лихтеров противника спуститься по течению вдоль берега с севера и незамеченными пересечь устье северного прохода.

Старые крепостные девятидюймовки с двумя короткоствольными пристрелочными шестидюймовками еще с корвета «Витязь», стоявшие на батарее, не имели возможности вести круговой обстрел. А полевой артиллерии малочисленный гарнизон Унг-до не имел вовсе.

Поэтому, когда вскоре после полуночи на его западном, тыловом берегу совершенно неожиданно начал высаживаться с паровых катеров и шлюпок почти полнокровный японский батальон, он практически не имел возможности этому воспрепятствовать и никаких шансов устоять против него.

С первыми хлопками трехлинеек бдительных сторожевых постов, успевших выпустить световые ракеты, ракетная рота, размещенная там в качестве оружия ближнего боя с тральщиками, моментально развернула свои станки назад прямо на уже почти обжитых позициях и начала давать залп за залпом по зоне высадки, используя все имевшиеся установки одновременно.

Стандартного приказа беречь боекомплект в этот раз не последовало. Наоборот, командир роты капитан Соломин носился по дворикам и орал в уши сразу ошалевшим и полуоглохшим от такого светопреставления ракетчикам, чтоб быстрее выпускали все, что есть, и готовились к штыковой.

Из-за спешки значительная часть выстреленных в упор ракет оказались осветительными, а несколько штук – зажигательными. Хватали все, что попадалось на глаза, без какой-либо сортировки. Кроме того, горячими газами из сопел подпалило каптерку и две недостроенные жилых землянки, щепа и прочий горючий строительный мусор от которых оказался слишком близко. Еще повезло, что в хранилища ракет снопы искр не залетали, да сама позиция оказалась достаточно далеко от пушечных батарей с их пороховыми погребами (когда обосновывались на острове, стрелять себе за спину вовсе не планировали).

А вот урона для атакующих, имевших множество укрытий на каменистом берегу, от такого обстрела, как позже выяснилось, было не особенно много. Но зато моральный эффект оказался просто подавляющим. Яркие вспышки среди ночи, венчавшие быстрые огненные росчерки, и частые взрывы со всех сторон, дополненные столбами огня, словно вырвавшегося из земли, озарили весь западный берег ярче, чем днем, и вызвали панику среди уже высадившихся, но еще большую среди тех, кто только подходил к берегу.

С наших дозорных катеров, привлеченных световыми сигналами тревоги и яркими всполохами, вскоре перешедшими в сплошное зарево, тоже начали пускать осветительные ракеты. Заметив это, еще не добравшиеся до берега десантные суда немедленно кинулись врассыпную, уходя прочь, и быстро скрылись в северном и восточном направлении.

После этого оказавшаяся, по сути, в окружении на берегу потрепанная и полностью деморализованная японская авангардная рота быстро сдалась в плен практически без боя. Больше попыток высадки на острова противник не предпринимал, и на морских подступах к Гензану установилось затишье.

Первый штурм и отражение десанта на Ун-до стали самыми яркими эпизодами обороны. Все прочее проходило как бы рабочим порядком. В пакете, переданном Йессену, содержались также подробные отчеты командиров батарей, частей и других начальников, списки на награждение наиболее отличившихся. Также там имелись протоколы допросов пленных, которых оказалось неожиданно много. Отмечалось, что