Его злили все, кто приближался к Кэри.

– Забудь о нем. Он больше не появится.

Сверр гладил ее по волосам, а Кэри и вправду расплакалась. Она устала бояться его…

– Не плачь, – продолжал уговаривать Сверр. – Он того не стоит. Он больше не тронет тебя… никто не тронет тебя. Веришь? Я не позволю.

– Я… не хочу больше там появляться…

Потому что однажды найдется кто-то, кто снимет маску. Или догадается, не снимая. И репутация Кэри будет погублена. А у нее ничего нет, кроме репутации.

– Зачем я тебе?

– Затем, что я так хочу, – повторил старую отговорку Сверр. – И затем, что ты мне нужна.

Он поцеловал ее в лоб. И отстраниться не позволил.

– Я ведь люблю тебя, Кэри. А ты любишь меня. Верно?

– Да.

Когда-то она и вправду его любила.

– Если кто-нибудь узнает…

Сверр расстегнул манжеты и принялся разглаживать кожу на ее запястьях, словно желая стереть еще не проступившие синяки.

– Я его убью, – пообещал он. – Любого, кто посмеет причинить тебе вред…

И снова не сдержал обещания.

Он сам нарушил собственное правило и привел Ригера в дом.

– Кэри, милая, развлеки гостя, – велел он, и Кэри не посмела ослушаться. Ей хотелось убежать, но… она заставила себя шагнуть навстречу и улыбнуться.

– Добрый день, – сказала Кэри, радуясь тому, что во время Большой Игры она не разговаривала вовсе, и значит, голос ее будет не знаком Ригеру.

И следует унять дрожь в руках: та девушка в маске не имеет к Кэри никакого отношения.

– Я слышал, что у Сверра есть сестра, – заметил Ригер, кланяясь, но при том он не спускал с Кэри цепкого взгляда, – однако не думал, что она такая красавица!

Милая вежливая ложь.

И разговор, сложенный из случайных фраз. Им обоим не интересна погода, но о чем еще беседовать? О Королевском театре, в котором Кэри так и не случилось побывать?

Или о последних дворцовых сплетнях.

…вы слышали о том, что…

…какая вопиющая наглость…

Он старался притворяться милым, но Кэри ему не верила. Она готова была поклясться, что Ригер узнал ее, и когда Сверр, разобравшись со своими делами, наконец вспомнил о госте, Кэри выдохнула с облегчением.

– Премного рад был познакомиться, – сказал Ригер, вновь кланяясь. Обе руки он прижал к животу, отчего поклон вышел забавным. – Сверр, твоя сестра – чудо. Скажи, кто тот счастливчик, кому она достанется в жены?

Это было сказано нарочно. И по тому, как потемнело, исказилось с трудом сдерживаемой яростью лицо Сверра, Кэри поняла: Ригер подтвердил свою догадку.

Он пробыл в кабинете отца недолго. И Сверр сам проводил гостя к двери, а вернулся злым…

– Что ты ему наговорила? – Он вцепился в плечи и тряхнул.

– Ничего. Я делала то, что ты мне велел. Развлекала гостя.

В последний миг Сверр придержал руку, и пощечина получилась звонкой, но не болезненной. Губы треснули, и Кэри слизала капельку крови.

– Он меня узнал, – повторила она, не позволяя себе отвести взгляд. И Сверр дрогнул первым.

– Извини. – Он провел мизинцем по лопнувшей губе, снимая кровь. – Ты же знаешь, как мне неприятна сама мысль о том, чтобы с тобой расстаться.

Знает.

И понимает, что Сверр никогда не отпустит ее.

– Я подумал, что ты захотела уйти… намекнула этому…

– Он мерзок.

– Мерзок, – согласился Сверр, не убирая пальцы. – Отвратителен просто, но при всем том безусловно полезен.

– Зачем он тебе?

Кэри опустилась в кресло, пытаясь унять дрожь в руках.

– Это наши дела, милая сестрица. – Сверр присел на ковер и голову запрокинул. Он смотрел на Кэри снизу вверх со странной болезненной нежностью, которая пугала ее сильнее обычных приступов. – И ты ошиблась, он не мог тебя узнать.

Кэри покачала головой и, преодолев страх, коснулась светлых волос. Сверру это нравилось.

– Нет. Он… промолчал. Пока, но я…

– Почуяла, верно?

– Да.

– В тебе наша кровь. – Перехватив ее руку, Сверр провел по ладони большим пальцем, он играл с линиями ее судьбы, следуя им и вычерчивая новые. – Хоть ты и выродок, но в тебе наша кровь. Она подсказала?

– Да.

– Не бойся. – Сверр прижался к ладони губами. – Ригер будет молчать. Я ему нужен не меньше, чем он мне.

– А если…

– Верь мне, Кэри. Пока я жив, Ригер не раскроет рта.

Вот только Сверр не предполагал, что жить ему осталось не так и долго.

Кэри вздохнула.

Хватит.

Надо остановиться. Успокоиться. И решить, что делать дальше. Выбор в общем-то не так уж и велик. Промолчать и заплатить?

Пятьдесят фунтов – не такая уж большая сумма…

Кэри сняла с полки фигурку оленя. Серебряный. И веса немалого. Конечно, пятьдесят фунтов за него не дадут, но в доме найдутся и более ценные вещи.

Воровать у мужа? Противно. И повертев оленя – фигурка явно нуждалась в чистке, – Кэри вернула его на место. Конечно, можно просто попросить денег. Соврать про платье, шляпку, шубку… она давно научилась говорить то, что мужчины готовы слышать. Но и лгать Брокку не хотелось.

Он, конечно, зануда.

И сноб.

И муж отвратительный, но… дело ведь не в нем.

– Платить нельзя, – сказала Кэри самой себе и зябко повела плечами.

Сквозило. Старые рамы рассохлись, и из невидимых щелей тянуло холодом.

– Нельзя платить, – повторила Кэри чуть более уверенно. – Он не отстанет.

И пятидесяти фунтов ему хватит ненадолго. Ригер вернется. Сколько потребует в следующий раз? Сто? Сто пятьдесят? Он будет приходить снова и снова, выматывая нервы, пока однажды не попросит слишком много.

– Сверр бы его убил. – Кэри коснулась оленухи, тоже серебряной и потемневшей от времени. Проведя пальцем по каминной полке, Кэри поморщилась: пыли было изрядно.

Убить…

Она никогда никого не убивала, но…

…наверняка в доме мадам Лекшиц по-прежнему собираются игроки. Выйти из дому. Нанять экипаж.

Добраться.

И попросить о встрече.

Вряд ли муж заметит ее отсутствие. И Кэри чувствовала – ей не откажут. Но что попросят взамен на помощь? И не получится ли, что она попадет в зависимость от человека, куда более опасного, нежели Ригер с его жаждой наживы и мечтой об огромном выигрыше?