«Да ну, ерунда какая, Мика! Выбрось ты из головы эту херню о прошлой жизни. Детское воображение, не более». Она позабыла доброго мальчика из снов, позабыла дивные сюжеты. Но насмешливый голос отчима отпечатался в голове, словно принуждение к молитве, в которую не веришь, но послушно встаёшь на колени перед статуэткой распятия, чтобы заунывно вдолбить себе в голову пустую истину.

— Вместо розовой бредятины я думаю об одном недавно вернувшемся воспоминании, которое утратила после падения с яблони. Оно о дне, когда мы впервые встретились. Оказывается, после того, как Бруно ударил тебя, я вышла ночью на улицу, где ты лежал без сознания… — Микаса обернулась и обхватила себя за левое предплечье. — Я положила твою голову себе на колени и вытерла платком кровь с разбитой губы. А улица пела нам колыбельную, — смущённо подытожила она, осознав, что это было нечто личное — чувство, которым она неосторожно поделилась в пылу откровения.

«В то мгновение я размышляла о чём-то важном, но о чём именно?» — подумалось ей между делом.

— Вау… — ребячливо восхитился Эрен, округлив глаза. Непроизвольно дотронулся до уголка собственного рта и улыбнулся. — Я, когда топал домой тогда, остановился умыться в фонтане и удивился ещё, что крови не было, хотя этот урод мне хорошенько вмазал, аж искры посыпались.

— Только не придавай этому событию смыслов, которых не было, — вновь попыталась отгородиться от него Микаса.

— Как тебе, должно быть, утомительно всякий раз контролировать чувства ко мне: не дай бог, они будут чуточку сильнее, чем в твоём расписании примерной девочки-отличницы!

— Знаешь, я ведь и укусить могу, — съязвила Микаса.

— Валяй! Может быть, в нынешних обстоятельствах мне даже понравится.

Она швырнула в него подушку, не желая мириться с поражением. Демонстративно цокнула и отправилась в душевую. Дрожащими от злости руками включила воду, подставив разгорячённое лицо успокаивающему потоку воды. Под сомкнутыми веками вспыхивали обрывки двух минувших ночей, заботливые прикосновения Эрена, и Микасе сделалось страшно, что, пока она будет играть в недотрогу, он обидится на неё взаправду, и её крохотный рай погибнет под завалами глупого упрямства.

— Иди ко мне, чудовище, — пробурчала она с нежностью, выглянув из душевой и состроив жалобную мину.

— Иду, ворчливый крокодил.

Эрен ехидно улыбнулся, зная, что взбесил её ещё сильнее, но на «контратаку» Микаса не решится, потому как уже намеренно сдала позиции. С видом победителя влетел под воду и собственнически прижал к себе свою любовь, целуя торопливыми губами её подбородок и шею.

— И хватит уже с меня соплей! — бормотала она сквозь настойчивые поцелуи. — Сказала же: ты друг, не прикидывайся моим парнем.

— Как скажешь. Я твой друг. Твой лучший друг! Самый, блядь, что ни на есть! — Он ёрзал щекой по её щеке, сардонически посмеиваясь. — Хоть псом на поводке обзови, я из-за этого у тебя в ногах ночевать не стану: останусь лежать на подушке, стискивая тебя, идиотку, голую в объятиях!

С упрямой жадностью облизнул мокрую кожу её груди, спустился рукой вниз живота и надавил. Микаса громко вдохнула, теснее прильнув к нему, приподнялась на носках онемевших ног, ощутив всем телом приятный контраст прохладной воды и собственного жара. Пальцы Эрена медленно, но крепко водили по окружности, то усиливая, то смягчая давление. Микаса беспомощно вцепилась в его плечи и бесстыдно застонала, моля ускорить темп ласк. Эрена заворожили её покорность и податливость. Он погрузился в омут вульгарных и до неприличия банальных фантазий о том, что Микаса шлюха, которая спит только с ним. В своих нелепых грёзах он был марлийским воином, получившим Атакующего титана, который пришёл в один из борделей Хизуру и выбрал хорошенькую потаскуху в красном кимоно, украшенном белой цветочной вышивкой.

«Мой самый хороший… самый лучший друг», ― бессвязно лепетала Микаса, упиваясь нарастающей интенсивностью движений руки Эрена, и, содрогнувшись, обмякла, опустив голову ему на плечо. Простояв минуту окутанная негой и покоем, Микаса стала с благодарностью поглаживать его напряжённый пах.

В пелене сладких фантазий Йегера она всё ещё была длинноволосой распутницей с невинным взглядом блестящих глаз. В её чёрных растрёпанных прядях запутались веточки розовых цветов, алая помада размазалась по румяным щекам, когда Микаса…

«Проклятье!» ― сдавленно процедил Эрен и, обхватив Микасу под локти, легонько опустил вниз. Она не противилась ему и послушно села на колени, затем начала покрывать поцелуями его затвердевшую плоть. Облизнув губы, медленно вобрала её в рот, выбив из горла Эрена протяжный стон. Ей вдруг стало немного страшно сделать ему неприятно своей неопытностью. Сосредоточившись на собственном комфорте и силе прикосновений, Микаса позволила себе ускориться.

Ему было плевать, насколько умело двигался её рот. Для Эрена она была совершенством, и красочные картинки воображения убеждали его в этом всё сильнее. Потоки душа превратились в ливень снаружи здания борделя, дополнились гудками ретро-автомобилей и городским шумом ушедшей эпохи. А внутри обитых бамбуком стен обречённый на короткую жизнь воин нашёл спасение в близости с пленительной красавицей, готовой сделать для него что угодно.

Заскулив сквозь стиснутые зубы, Эрен излился на язык и грудь Микасы, вжался спиной в холодный кафель и часто задышал.

После они стояли в тишине, с серьёзными лицами натирая друг друга мочалками и как следует намыливая головы. Вернувшись обратно в спальню, быстро обтёрлись и оделись, чтобы как можно скорее спуститься вниз.

«Её сон о моём первом превращении в титана, воспоминание о том, как она вытирала кровь с моего лица… Всё это буквально за каких-то пару ночей! ― размышлял Эрен, пока они спускались по лестнице. ― Нет, ты, кретин, в самом деле решил, что это из-за того, что она с тобой переспала? Самому не смешно? И никак не отделаться от мысли, что это чересчур странное совпадение: она же годами не подавала признаков, а сейчас заговорила напрямую. Неужели, если я просто буду рядом и не стану давить на неё, то Микаса вспомнит куда больше? Хотя откуда мне знать, как это работает…»

Из столовой доносились смех и гам, звон посуды вперемешку с музыкой из дерьмового динамика телефона Саши. Как только Эрен и Микаса вошли в комнату, ребята сперва настороженно притихли, но уже через мгновение стали плутовато переглядываться и хихикать.

― Как вы там не сдохли от голода? ― поинтересовался Жан, деловито подперев кулаком щёку.

― Может, они друг друга обгладывали втихаря? ― сквозь гогот подхватил Конни. ― Мы тут пока делали ставки, к которому часу вы натрахаетесь, задали Саше животрепещущий вопрос: секс или еда? Она до сих