данном случае – безусловно, – без всякого энтузиазма пояснил Амит. – С точки зрения законов Федерации Марк Рич – функционер опаснейшей преступной организации. Далеко не рядовой функционер, прошу заметить. Вы оба прекрасно знаете, что иметь собственный флот колониям строжайше запрещено. Для отправки на ливермориевые рудники хватило бы и гораздо меньшего, но это только начало. Второй пункт – лягуры. Любые переговоры с представителями чужих рас – исключительная прерогатива федеральных властей, а здесь налицо не просто переговоры, а фактическое заключение военного союза. И, наконец, третье – технологии. Вы сами видите, какие оптоэлектронные фантомы создают его корабли. Я не уверен, что даже на пике развития человеческая цивилизация была на такое способна. Это нечто запредельное, как и качество сканеров и маскировочных полей, с которыми мы здесь столкнулись. Любой гражданин Федерации, в чьи руки попали подобные изделия, обязан немедленно передать их ближайшему полномочному представителю федеральной власти. Марк Рич этого не сделал и делать, похоже, не собирается.

– Не собирается, – согласился навигатор и продолжил, демонстративно переведя взгляд на тактическую голограмму. – На мой взгляд, он нашел этому оружию гораздо более правильное применение. А мы трусливо отсиживаемся в стороне, обсуждая нюансы федерального законодательства.

– Илья, ты тоже разделяешь эту точку зрения? – Амит перевел взгляд на оператора систем сканирования.

– Да, командир, я считаю, что Стив прав. Бездействовать в такой ситуации – гораздо большее преступление, чем то, что сделал Марк Рич.

– Ладно, – пожал плечами Амит. – Раз не я один сегодня сошел с ума, значит на ливермориевых рудниках у меня будет хорошая компания. Навигатор, установите связь с кораблем капитан-лейтенанта Рича.

– Что-то срочное, господин капитан второго ранга? – чуть изогнул бровь Рич, вновь увидев на экране лицо командира «Ифрита».

– Капитан-лейтенант, экипаж моего корабля хотел бы внести свой вклад в уничтожение анклава Роя на Ганне-5. Мы готовы перейти под ваше командование до завершения сражения.

– Даже так? – задумчиво произнес Рич, – А возможные последствия вас не пугают? Я ведь далеко не ангел, если смотреть на меня сквозь призму федерального законодательства. Не боитесь встать со мной в один ряд?

– Мы всё обсудили. Это наш общий выбор, – спокойно ответил Амит, не собиравшийся менять уже принятое решение. – Господин командующий, экипаж дальнего разведчика «Ифрит» готов к получению боевой задачи. Жду вашего приказа.

С руководством колонии на Ганне-5 у меня возникло намного меньше проблем, чем с бывшим мэром Гранады-4. Ивете Монтенегро оказалась вполне адекватной и довольно симпатичной дамой средних лет, способной смотреть на ситуацию без излишней оглядки на федеральное законодательство. В отличие от Теодора Бокассы, она прекрасно понимала, что флот федерации оставляет её систему скорее всего навсегда или, в лучшем случае, собирается вернуться сюда очень нескоро.

Понимала она и то, что убегающие из системы Ганны федеральные чиновники и представители теперь уже бывшей колониальной элиты назначили её на должность мэра лишь потому, что для себя они считают эту вакансию окончательно потерянной, как и саму колонию. Однако, будучи достаточно умной женщиной, она это свое понимание никому до поры не демонстрировала, аккуратно отыгрывая роль недалёкой чиновницы, которой выпало неожиданное счастье забраться на самую вершину властной пирамиды планеты.

Однако, как только корабли генерала Аббаса ушли в прыжок, её поведение разительно изменилось, и серая мышь внезапно превратилась в очень зубастого хищника, для начала сожравшего только что назначенного нового командующего колониальной армией. То, как легко ей это удалось, очень многих заставило задуматься. Впрочем, всё стало ясно почти сразу, когда на первом же заседании совета колонии решение нового мэра внезапно поддержали лоббисты местного аналога Синдиката, называвшегося здесь Картелем.

Впрочем, связь с криминалом ничуть не помешала, а скорее даже помогла Ивете Монтенегро взять за мягкие места оставшихся на планете промышленников и прочих олигархов и мобилизовать экономику, полностью перенацелив её на подготовку к отражению штурма планеты. Надежды на защиту федерального флота окончательно растаяли, а жить хотелось всем, причем сильно, так что драконовские меры, предпринятые новым мэром, никакого серьезного противодействия не вызвали.

Новый командующий колониальной армией, только что получивший генеральское звание, тоже был назначен на эту должность совсем не за умение правильно лизать начальство в нужные места. Ивете Монтенегро прекрасно знала, кто именно год назад на корню пресек очень неприятную вылазку Роя, которая вполне могла закончиться прорывом тяжелых шагающих танков противника к столице колонии.

Как показало проведенное позже расследование, полковник Аголи неоднократно направлял рапорты в штаб колониальной армии о слабости сил охраны периметра как раз на том направлении, где Рой и предпринял хорошо спланированную и скрытно подготовленную атаку. Вот только никакой реакции на эти обращения не последовало. Во всяком случае, по существу. Зато полученный полковником ответ содержал почти неприкрытый намек на то, что не с его званием указывать высокому начальству, как нужно выстраивать стратегию обороны столицы.

Тем не менее полковник не успокоился. Его полк дислоцировался на окраине города и должен был использоваться в качестве пожарной команды в случае прорыва противника на одном из участков обороны северного сектора. Аголи не просто так заваливал начальство рапортами. Он отлично понимал, что если враг прорвется через первую линию обороны, понеся лишь минимальные потери, его полк попадет под каток тяжелых танков, поддержанных атмосферной авиацией и ракетными ударами с территории анклава Роя. В такой ситуации его людей и технику просто раскатают в тонкий блин без всякой видимой пользы.

Такой судьбы ни себе, ни своим людям Аголи не хотел. Усугублялось это нежелание еще и тем, что в одном из батальонов его полка должность командира взвода ПВО занимала его дочь Мирелла, совсем недавно получившая знаки отличия лейтенанта колониальной армии. Дочь полковник любил и к её желанию пойти по его стопам отнесся резко отрицательно, но характером она пошла в отца, и настоять на своем в споре с этой красивой, очень неглупой, но чрезвычайно упрямой девчонкой Аголи не смог, понадеявшись, что курсантские реалии училища ПВО, которые совсем не мёд, очень быстро вправят ей мозги и отобьют всякое желание связывать свою жизнь с армией. Не отбили и не вправили. Возможно, именно по этой причине полковник не собирался останавливаться ни перед чем и продолжил активно действовать, даже отчетливо понимая, что сильно рискует карьерой.

Не найдя понимания в штабе армии, Аголи начал делать то, что в любой системе, имеющей в основе жесткую вертикаль власти, обычно прямо не запрещается, но, мягко говоря, не приветствуется. Он стал выстраивать прямые горизонтальные связи с другими частями и подразделениями. Обладая незаурядной харизмой и способностью внятно и доходчиво объяснять другим людям, почему в