Первый ножевой удар пришелся прямо между грудями. Эми задохнулась от боли и постаралась закрыться руками, но почувствовала, как нож снова и снова вонзается в ее тело. Ее рот заполнил солоноватый привкус.

Она закрыла глаза. Дышать становилось все труднее, словно через мокрую тряпку.

Она подумала об отце, матери и маленьких сестрах.

Потом о жизни, которая росла у нее внутри.

О своем ребенке.

О его ребенке.

О ребенке, которого она до этого мгновения совершенно не хотела.

В последние секунды она четко поняла, что непременно оставила бы младенца себе; поняла, что любила бы его, если бы ей только дали такую возможность.

Мэтт Коннор закрыл дверь в номер. Джессика тут же выхватила из-за пояса пистолет, но не стала направлять дуло прямо на него. Пока что.

— Джессика, расслабься. Я не причиню тебе вреда.

Коннор потянулся за висевшими в шкафу джинсами и футболкой. Усевшись на край кровати, он поочередно засунул свои длинные ноги в выглаженные штанины. Затем натянул футболку, поморщившись, когда она скользнула по тому месту, куда ударила Джессика.

Девушка постаралась подавить зарождавшееся внутри сочувствие.

— Говори, — холодно приказала она.

— Все не так плохо, — поднял глаза Коннор. — Ты бы и так рано или поздно меня вычислила. Все просто… слегка усложнилось.

Он попробовал изобразить свою знаменитую кривоватую усмешку.

— На кого ты работаешь? — спросила она.

— На Билла Джеерсена.

— Но он же на пенсии!

— Так и есть. Старикану давно пора поиграть в гольф и расслабиться в окружении внучат. Только вот он никак не может забыть о работе и наслаждаться отдыхом, пока не узнает, что произошло в ночь убийства твоей матери. Ты же знаешь, как это бывает у копов. Дело осталось нераскрытым — да они горы свернут, чтобы хоть что-нибудь про него узнать.

— Так он не в круизе? Я хочу с ним увидеться. Организуй нам встречу.

— Да в круизе он, на Гавайях. Развалился там наверняка около бассейна и ждет, что я ему напишу. Прости, я соврал, что у него нет с собой телефона.

Последовала еще одна неровная ухмылка.

— И долго ты на него работаешь? — спросила Джессика.

— Полтора года. Он тратит на меня почти все свое пособие, так хотел тебя найти.

— А как он вообще выяснил, что я жива? Я ведь могла уже несколько десятилетий лежать в земле, а он бы все разбрасывался деньгами на дело, которое так и не смог раскусить.

— Билл всегда говорил мне, что с тобой дела могли пойти по одному из трех сценариев, — объяснил Коннор. — Первый — это что ты умерла в ту же ночь, что и твоя мать; тогда бы твое тело так и не нашли. Но он почему-то был уверен, что ты еще жива. Говорил, нутром чувствует.

— Да? А может быть, у него метеоризм? Двадцать пять лет назад нутро ему не помогло. Какой второй сценарий?

— Что тебя все это время держали где-нибудь в заложниках. Помнишь ту историю с Ариэлем Кастро, который похитил трех девушек и долгие годы держал их у себя в доме? Для копов это было бы наихудшим вариантом. Найти тебя после стольких лет можно было бы только по счастливой случайности. Ну или ты могла бы сбежать, если бы твой похититель заболел или умер.

— А третий?

— Ответ на этот вопрос ты уже знаешь, — мягко ответил Коннор. — Алисия Лавелль вырастает и начинает вести совершенно нормальную жизнь. Не так уж и важно, знает ли она о своем прошлом или нет. Эта теория нам с Джеерсеном нравилась больше всего. Я начал поиски, опираясь на то, что Алисия жила где-нибудь под другим именем и совершенно не догадывалась, что ее ищут. Мне повезло. Не знаю только, давно ли ты в курсе того, кто ты такая?

— Вопросы тут задаю я. Пушка, если ты не заметил, тоже у меня. Как ты меня выследил? По документам?

Коннор кивнул:

— Да. Уж и не припомню, сколько времени провел за бумажками в управлении записью актов гражданского состояния.

Он испустил короткий смешок.

— Тамошние сотрудницы уже начали узнавать меня в лицо и каждый день приносили кофе.

— Не сомневаюсь.

— Я начал, — продолжил он, — с девочек, которые родились примерно в тот же год, что и Алисия Лавелль, и умерших в трех- или четырехлетнем возрасте. Потом проделал ту же процедуру со сверстниками Роба Янга. Конечно, никаких официальных документов на парня у нас не было, так что мне пришлось прикидывать на глаз. Дату смерти я считал так, чтобы она наступила до получения социальной страховки.

— Да, я в курсе, как это работает.

— Не сомневаюсь. В общем, я набросал список на две страницы, а потом принялся искать похожие фамилии. Получилось шесть наиболее вероятных кандидатов, которых я и стал проверять. Среди них были и Тони и Джессика Шо из Нью-Йорка. Твой сайт я нашел быстро, но все еще не был уверен, что ты — та девочка, которую я ищу. Но потом я случайно наткнулся на фото Тони Шо.

Джессика нахмурилась:

— Но Тони не любил фотографироваться. Он старался держаться за камерой. Не верю, что в сети есть его портреты.

— А вот и неправда, — ответил Коннор. — Это была заметка о выставке в районе Уильямсберг.

Джессика мгновенно поняла, о каком фото идет речь. На нем Тони непринужденно болтал с друзьями и другими ценителями искусства. О выставке написали сразу в нескольких местных изданиях. Она вспомнила, каким счастливым и гордым он тогда выглядел, и почувствовала, что ее сердце вот-вот будет готово в очередной раз разлететься на куски.

— Я распечатал фото Тони Шо, — снова заговорил Коннор, — и тут же отправился в Игл-Рок. Я показывал владельцам местных мотелей фото тех, кого считал подходящими кандидатами, но потерпел несколько неудач. Впрочем, на этот раз Хоппер сообщил мне, что мужчину на фото зовут Роб Янг. Да, он постарел и поседел, немного подстригся и набрал пару фунтов, но именно этот человек встречался с Элеанорой Лавелль и покинул город сразу же после ее убийства. Я сказал Хопперу, что работаю журналистом и специализируюсь на криминальной хронике, сотрудничаю с Биллом Джеерсеном и дам ему пятьдесят баксов, если он будет держать рот на замке. Также я пообещал ему и другие, если можно так выразиться, чаевые, если он расскажет мне, кто из находящихся в городе занимается делом Лавелль.

— Почему ты просто не сказал ему, что ты детектив?

Коннор пожал плечами:

— Ну, у нас с Джеерсеном был такой план. Журналисты все-таки обычно не такие назойливые. Многие считают нас кем-то вроде копов на гражданке. Не поверишь, сколько людей принимается охотно болтать с журналистом, если намекнуть, что у них может быть неплохой шанс засветиться в газете.