что однажды, когда погас огонь из-за какой-то небрежности Эмилии, которая берегла его тогда, но передоверила заботу о нем другой весталке из недавно избранных и еще только обучавшихся обязанностям, по всему городу распространились беспорядки, понтифики предприняли расследование того, какая скверна коснулась жрицы огня. И вот тогда, говорят, непогрешившая, но оказавшаяся в трудном положении из-за происшествия дева, простерев руки к алтарю, в присутствии жрецов и остальных весталок взмолилась. 4. «Веста, защитница града римлян, если я благочестно и праведно исполняла для тебя священные обряды без малого тридцать лет, имея чистую душу и непорочное тело, явись мне и окажи помощь, и не позволь твоей жрице умереть жалчайшим образом; если же мной сделано что-либо нечестивое, то, наказав меня, очисти нечестие города». 5. Рассказывают, что она, произнеся это, оторвала от льняной одежды, в которую была одета, перевязь и с молитвой бросила материю на алтарь, и на давно угасшем и ни единой искры не хранившем пепле из льна возгорелось большое пламя, так что городу уже не были нужны ни очищения, ни добывание нового огня.

LXIX. Еще более удивительно, чем это, и более сродни мифу — о чем я намереваюсь поведать. Говорят, что кто-то, кто не мог вынести того, что огонь погас, несправедливо обвинил одну из священных дев по имени Тукция, и не имея возможности оправдаться угасанием огня, какие-то свидетельства и доказательства выставил подложные. Дева же, которой приказано было защищаться, сказала только одно, что она очистит себя от клеветы делами. 2. Сказав это и призвав богиню быть ей предводителем в пути, она с разрешения понтификов идет к Тибру в сопровождении всего населения города. Подойдя к берегу, она осмеливается на дерзость, которая входит в пословицу в качестве прямо-таки невозможного. Зачерпнув воду из реки решетом, она несет ее до Форума и выливает ее к ногам понтификов. 3. И затем, говорят, хотя произвели усиленные розыски, ее обвинитель не был найден ни живым, ни мертвым. Однако, имея еще много чего поведать в защиту явлений богини, я считаю, что об этом сказано достаточно.

LXX. А шестая часть законодательства о божественных делах была вверена тем, кого римляне называют «салии», которых Нума самолично назначил из патрициев в количестве двенадцати, выбрав юношей самой прекрасной наружности, святилище которых расположено на Палатине, а потому сами они именуются Палатинскими. Агональские же салии, называемые некоторыми Коллинскими, святилище которых находится на Квиринальском холме, были назначены после Нумы царем Гостилием по обету, который он дал во время войны с сабинянами. Все эти салии являются некими плясунами и исполнителями гимнов в честь воинственных богов. 2. Празднество их отмечается примерно во время Панафиней[344] в месяц, называемый мартом, и справляется всенародно в течение многих дней, когда через весь город с пляской и пением жрецы шествуют на Форум и на Капитолий, и во многие другие частные и общественные места. При этом участники по-особому одеваются, стягивая пестрые хитоны широкими медными поясами и застегивая брошами красные плащи, окаймленные пурпуром, которые называются трабеями[345] (это особенная у римлян одежда и знак высокой чести), а на головах у них так называемые апексы[346] — высокие войлочные конусовидные шапки, которые эллины называют кирбасиями[347]. 3. И каждый из салиев носит у пояса меч, в правой руке — копье или палку или что-нибудь такого рода, а в левой держит фракийский щит. А он подобен ромбовидному щиту, сужающемуся с боков, какие, говорят, носят у эллинов те, кто совершает священнодействия куретов. 4. Так вот, салии, по моему мнению, являются переводом греческого слова «куреты»[348], получившие имя у нас из-за возраста, поскольку они «юноши», а у римлян — по усиленным телодвижениям. Ведь подпрыгивать и скакать у них называется «салире»[349]. По той же самой причине и всех остальных танцовщиков, так как им присущи различные прыжки и скачки, обозначают «сальтаторами» — «прыгунами», связывая название с салиями. 5. Правильно ли мое предположение в объяснении их прозвища, любой желающий может проверить, выведя его из их действий. Ведь они совершают ритмичные движения в доспехах под звуки флейты то все вместе, то попеременно, и одновременно с пляской распевают старинные гимны. А пляску и движения при оружии, а также шум, производимый стуком копий о щит, первыми ввели куреты, и если потребуется, можно это засвидетельствовать с помощью древних рассказов. Однако мне нет необходимости упоминать мифологические истории для людей, знающих о них почти все.

LXXI. А среди щитов, которые носят салии и о которых пекутся специальные их помощники, прилаживая их согласно правилам, один щит, сказывают, упал с неба и найден был, по слухам, в царских покоях Нумы, но никто из людей не приносил его, и никто ранее среди италийцев не знал такой формы щита — вот по этим двум причинам римляне заключили, что оружие это ниспослано божеством. 2. И говорят, что Нума, желая, чтобы это оружие почитали достойнейшие юноши, пронося его в священные дни по городу и производя при этом ежегодные жертвоприношения, но опасаясь как козней врагов, так и утраты его из-за кражи, повелел изготовить еще много щитов, подобных тому, что упал с неба; труд этот взял на себя некий мастер Мамурий[350] и выковал неотличимые от первого щиты, которые не смогли бы распознать злоумышленники, позарившиеся на посланное богами. Полное сходство предметов было достигнуто благодаря умению людей. 3. Как я лично полагаю и на основании многих других признаков, но особенно исходя из того, что происходит на торжественных процессиях в цирке и в театрах, римлянам присуще неимоверно ценить то, что относится к юношеству. 4. В самом деле, во всех таких шествиях отроки, надев неподобающие хитончики, имея шлемы, мечи и легкие щиты, выступают рядами, и есть у них предводители шествий, которые называются лидионами по игре, изобретенной, кажется, лидийцами. Таким образом, думается, создается подобие салиям; хотя у куретов ничего не делается так, как у салиев — ни в гимнах, ни в плясках. Полагалось, чтобы юноши были свободными, местными уроженцами и чтобы у них были живы оба родителя. Такие являются людьми самой что ни на есть удачи. Так что же еще о них писать?

LXXII. А седьмая часть сакрального законодательства отнесена к коллегии так называемых фециалов. Они могли бы, пожалуй, на эллинском языке называться эйренодиками[351]. Это мужи, избранные из лучших семей, пожизненно посвященные служению. Нума был первым царем, установившим у римлян эту священную магистратуру. 2.