довод. — Она имеет значение? Или тоже — трава, о которой и говорить нечего?

И тут поднялся Янус.

— Может, ты и не считаешь себя обязанным, — сказал он Сототу, перебив меня. — Но я — считаю! И если бы здесь была моя жена с детьми, она бы встала сейчас рядом со мной. Этот парень заслуживает право голоса не меньше любого из богов.

От его слов у меня в горле сжался тугой комок, мешающий дышать.

И все-таки я не один со своей бедой.

С того дня, как я очутился в этом мире, каждый встречный и поперечный предупреждал меня: не верь богам, не делай ради них ничего и не надейся на доброе к себе отношение, потому что на самом деле божества не способны испытывать ни благодарности, ни привязанности. Все они — эгоисты, способные только использовать смертных в своих интересах.

Но это оказалось не так.

— Я согласен с Сетом, — хмуро поддержал его Кронос. — Парень — молодец. Смелый. Прямой. И если бы не он с той девчонкой, меня бы здесь не было. — он поднял свою забинтованную культю над головой. — А значит, некому было бы принести жертву Гее, циклопы все еще таскали бы за хвосты Азатота, и кто знает, чем бы вообще закончилась битва…

Это было так неожиданно, что у меня аж дыхание перехватило.

— Это такой хитрый способ через восхваление другого проговорить собственную значимость для нашей победы? — промурлыкала Сехмет, сощурив глаза.

— Я тоже обязан Дане, — не обращая внимания на львицу, сказал Нергал. — Без его вмешательства до сих пор бы гнил заживо. И если после всего, что он сделал для нашего мира, его слово здесь ничего не стоит, то, видимо, я очень многого не понимаю в жизни.

— Согласен, — кивнул Альба. — Я, хоть и не бог, тем не менее также обязан жизнью Даниилу. Как и моя жена, богиня Фемида.

— Я тоже должна ему! — прозвенел тоненький голосок миниатюрной паучихи, которая незаметно подобралась к нам поближе и, видимо, с самого начала дискуссии грела уши. — Я должна ему, потому что он мне должен! И если я не помогу Дане сейчас, он не сможет помочь мне в будущем, и я не получу свое святилище, а если я не получу свое святилище, то меня ждет долгая и мучительная смерть от забвения! Это ведь тоже считается, да?

— Арахна, ты, конечно, молодец, но говоришь сейчас о том, что еще не произошло! — поморщился Янус.

— Ну и что с того? — возразила богиня. — Если Даня-не-жрец… — она запнулась и тут же поправилась — вернее, жрец-но-не-мой… Короче, если он обещал — значит, сделает. Это я точно знаю!

— Если на то пошло, меня он тоже спас!.. — раздался откуда-то издалека сдавленный голос.

Все обернулись.

Опираясь на двух богинь в бело-золотистых сари, к нам шкандыбал Шива, перемотанный бинтами, как мумия.

— Тебя-то он от чего спас, интересно? — недовольно проворчал Сотот.

— Как это от чего? От неминуемой и мучительной гибели!

Оракул глубоко вздохнул и с укором уставился на синекожего принца.

— Что-то я не припоминаю такого эпизода.

— Ты просто не дал мне договорить, — улыбнулся Шива. — Я имел в виду смерть от скуки.

Раздался приглушенный смех.

Даже я сам не удержался от улыбки, хотя в горле все туже сжимался комок, от которого хотелось всех обнять и заплакать.

Князь Дис уступил раненому богу место, и тот неловко уселся на предложенный стул. Боль на мгновение исказила его прекрасное лицо, но он тут же взял себя в руки и проговорил:

— Мы ведь существуем не сами по себе. Мы есть плод взаимодействия вселенной со смертным и хрупким миром… — его голос звучал устало и бархатно, но при этом создавалось впечатление, что Шива говорит почти на ухо. — Отдаем ему свою энергию, и он в свою очередь питает нас силой. И если мы не способны поддержать одного-единственного смертного, который отдал нам так много, то в чем наша суть? Зачем мы все? И вообще… для чего все это?..

Внезапная философская речь из уст Шивы огорошила не только меня. От него ожидали всего, чего угодно, но только не размышлений на тему мироздания.

А он между тем продолжал.

— … Я готов согласиться с амнистией для всех, кто сложил оружие. Но тот, кто все еще продолжает свою войну — нет. И даже если великий зодчий Сотот издаст указ о помиловании, я все равно найду и убью Эреба, как только представится такая возможность. Это все, что я хотел сказать.

Тут фиолетовая масса над нами глубоко вздохнула. И гулкий, рокочущий голос, похожий на тембр Сотота, пронесся над полем.

— Даже если наказанием за ослушание будет смерть?

От его вопроса у меня похолодели руки. Неужели все зашло так далеко? Неужели дряхлый и брошенный всеми старик, которого мне было так искренне жаль, способен учинить расправу над теми, кто оказался поддержать меня?

Шива тихо рассмеялся.

— Похоже, это последнее веселье, которое я смогу себе позволить в ближайшее тысячелетие абсолютного благоденствия, которое вы собираетесь насадить на земле. Как можно от него отказаться?

— Раны свои сначала залечи, — буркнул Янус. — А то выглядишь, как обитатель наших пирамид, а все туда же.

— Кто еще с ним согласен? — угрожающе проговорил Сотот, наполнившись густым сине-зеленым сиянием.

— Справедливое возмездие требует того же, — подал голос Нергал.

— Я поддержу, — тихо сказал вдруг Оракул.

— Брат?.. — в один голос удивились Сотот с Азатотом.

И я готов был удивиться вместе с ними.

Тощий, сутулый, заросший щетиной Оракул тоже встал. Поднял лицо к Азатоту. Потом — повернулся к его глазастому собрату.

— Я считаю, что воздаяние — единственное справедливое решение в данном случае, — сказал он. — Я это знаю. Потому что видел…

— Хорошо, — резко оборвал его Сотот.

Длинное щупальце пучеглазого протянулось над нашими головами к Шиве и обвило его вместе со стулом.

Я вздрогнул всем телом, рука потянулась к мечу…

— Не дергайся! — осадил меня Оракул, уставившись немигающим взглядом в лицо.

Щупальце Сотота засияло ослепительным лазурным сиянием. Облако золотых искр закружило в воздухе.

— Шива, Нергал и Оракул во плоти, вы трое признаны мятежниками против воли триединого бога! — прогромыхал Сотот. — Вашим искуплением станет