– Правильное решение, – одобрила Мирослава.

– Вот и большинство обитателей «Удачного» с этим согласились, и только одна Страусова против.

– И почему же она против?

– Деньги платить не хочет. Сейчас-то ей лафа. Дежурят только мужики, а ейный мужик от неё давно сбежал, так что, кроме козла Порфирия, мужиков в её хозяйстве не имеется.

– А зачем ей козёл? – удивилась Мирослава.

– Как зачем? – в свою очередь удивилась её непонятливости баба Маша. – Знамо дело, для денег.

– Так он же молока не даёт!

– Молока он не даёт, а коз покрывает. У нас коз в посёлке держат многие, а козёл на весь посёлок один.

– Выходит, первый парень на деревне, – улыбнулась Мирослава.

– Выходит, – согласилась баба Маша, – к нему коз и из окрестных посёлков привозят.

– Он что, такой ценный?

– Представь себе, – поджала губы баба Маша, – Римке бывший муж его аж из-за границы выписал.

– Что вы говорите! – не поверила Мирослава.

– Это он ей на годовщину подарил.

– Так они же развелись?

– Вот на двадцатипятилетие развода и подарил, сказал: «Пусть у тебя заместо мужика козёл будет! Его за бороду тряси!» Видно, и спустя столько лет решил бывшей жёнушке досадить.

– И она не обиделась?

– Нисколько! Надо знать Страусову, она сразу смекнула, что козёл будет приносить ей деньги.

– Молодец она всё-таки, что не растерялась.

– Римка своего не упустит, – заверила её баба Маша.

– Но вы абсолютно уверены, что Софья Михайловна Пушкарская на том собрании присутствовала?

– Да, чтоб мне лопнуть! – воскликнула баба Маша. – Можешь, если хочешь, народ расспросить.

– Спасибо.

– На здоровье. И, если хочешь знать, Соня этим летом вообще никуда не отлучалась.

– Так вот сейчас же её нет?!

– Так на ярмарку уехала! А это совсем в другую сторону. Ярмарка у нас не в городе, а на пятачке возле горы Коварная Принцесса.

– Коварная кто? – не сразу поняла Мирослава.

– Принцесса. Это связано с легендой…

– Легенду я знаю, – улыбнулась Мирослава, – а что, гора похожа на принцессу?

– Издали очень даже. А под ней есть выступ, напоминающий дельфина, он зависает над морем.

– Как у вас всё интересно! – искренне восхитилась Мирослава.

– А то, – приосанилась баба Маша, и тут до них донёсся какой-то скрежет, а потом звук отворившейся калитки.

– Вот и Соня приехала! – обрадовалась баба Маша, – пойдём скорее, поглядим, какие она саженцы привезла.

И они направились к соседскому дому.

Пушкарская уже не только открыла свою калитку, но и вкатывала во двор большую тележку, заполненную всевозможными зелёными кустиками. Некоторые из них даже были в цвету.

«Какая красота!» – восхитилась Мирослава, ведь она сама только что совсем недавно листала каталоги с саженцами и прикидывала, какие из них можно посадить на своём участке, а какие – на участке двоюродного брата.

– Я вижу, Соня, что ты не зря съездила, – сказала баба Маша, с интересом разглядывая саженцы, – вот эту низкорослую алычу я бы с удовольствием посадила у себя, но сил идти на ярмарку что-то нет.

– Так возьмите себе два куста! – тотчас отозвалась Софья Михайловна, – я купила целых четыре штуки. Там на ярмарке глаза разбегаются от разнообразия, и в душе алчность просыпается, хочется и то, и то, и побольше, – рассмеялась она, – а по дороге пришла в себя и стала думать, куда же я это всё высажу.

– Ой, спасибо, Соня! – обрадовалась соседка, – сливу я у тебя возьму. А если и впрямь для всех саженцев места не найдётся, то я уверена, что соседи их у тебя с удовольствием купят.

– Спасибо вам, баба Маша, добрая вы душа! А я смотрю, у вас гостья. – Пушкарская перевела заинтересованный взгляд на Мирославу.

– Соня, – рассмеялась соседка, – это не моя гостья, а твоя!

– Моя? – удивилась Софья Михайловна, – но мы, кажется, не знакомы…

– Вот и познакомитесь, – подмигнула Мирославе баба Маша, ловко выудила два саженца алычи из кучи остальных кустиков и направилась к себе.

Пушкарская с недоумением посмотрела вслед соседке и перевела взгляд снова на Мирославу:

– Вы по какому делу? – спросила она.

– Так меня из театра прислали! – улыбнулась Мирослава, – хотят Клару!

– Ах, Клару, – облегчённо выдохнула Пушкарская, – так это во всём Таня виновата!

– Таня? – пришёл черёд удивляться Мирославе, – какая Таня?

– Так Лобецкая же!

– В чём же её вина?

– Так она же нашла время свалиться с температурой в то время, когда у Кларочки гастроли! Как нарочно подгадала! Клара бросила всё и к ней полетела!

– Таня ваша родственница?

– Подруга она Кларина! Не разлей вода!

– А как Клара узнала, что Таня заболела?

– Она сама ей и позвонила, приезжай, мол, умираю. Клара и поехала. Она мне на днях от Татьяны звонила. Вроде той стало получше, но одну её ещё оставлять нельзя.

– А что, за Таней больше некому ухаживать?

– Одна она, как перст, – сокрушённо вздохнула Софья Михайловна. – Сначала-то они жили в нашем дворе. А потом просто как мор напал на семью, не стало бабушки, дедушки, матери и отца Тани, а затем и старшая сестра Тани ушла. Жаль девчонку, сил нет! – Софья Михайловна смахнула кончиком носового платка, которым только что стирала пот со лба, крошечную слезинку, выкатившуюся из её правого глаза.

– И теперь Таня не живёт в вашем дворе?

– Нет, продала она квартиру и купила себе домик в Невельском.

– А где это?

– В пригороде Волчеморска, рукой подать.

– Но всё равно Клара не должна была уезжать самовольно.

– Так она договорилась с Раей, что она её подменит. Невелика у Клары роль, – Пушкарская грустно вздохнула.

– Софья Михайловна! – решила блефовать Мирослава, – но Клара должна была хотя бы режиссёра поставить в известность.

– А то вы не знаете, какой деспот ваш Альфред Фёдорович! Он же настоящий Карабас Барабас! Сказал бы Кларочке, что пусть её подружка хоть ноги протянет, ему нет до этого дела. И баста!

– Вася… – машинально проговорила Мирослава.

– Не Вася, а Гульнов!

– Гульнов?

– Вы что, не помните, какая фамилия у вашего режиссёра?! – Пушкарская посмотрела на Мирославу с подозрением.

– Нет, почему же, – сказала Мирослава, – я помню, что фамилия Альфреда Фёдоровича Гульнов, просто я не представляла его в роли Карабаса-Барабаса.